Прорыв «попаданцев». «Кадры решают всё!»

— Ур-ра! — На палубе катамарана возникает маленький карнавал, с небольшим запозданием перескочивший на «Сан-Исабель», ставшую на якорь невдалеке. Все орут, возносят хвалы Господу, Пресвятой Деве и святому Иакову.[20] Сменные водолазы, кажется, готовы сигануть за борт даже без шлемов, а боцман дергает сигнальным концом код подъема — везунчика надо поздравить и наградить не мешкая. Пошла натяжка, вот появился в прозрачнейшей воде темный силуэт: это подтягивается лебедкой клеть с водолазом. Не по лестнице же ползать с семнадцати метров? Бронзовый шлем тускл — но тем ярче сияет улыбка в иллюминаторе, счастливчик все понял, но пока может только лыбиться и махать руками. Как-то вначале курсанты пытались задобрить Jefe buzos — начальника водолазов испытанным военно-морским способом: надраив медяшку, ибо начальству обычно такое нравится. И потом занимались спортом, пока Клим вдумчиво патинировал шлем, попутно объясняя, что блестящая блесна уловистей. И что на большую наживку может польститься только очень большая рыба. Усвоили, прониклись. Все жить хотят, желательно — хорошо жить. Доля водолаза равна офицерской, сборщику губок за такие деньги нужно работать полгода минимум. Испанцы с этими раскладами согласны — пришлось, правда, поймать на слабо одного проповедника работы «за еду», запихать того в трехболтовку и в барокамеру. У компрессора и вентилей, хитро ухмыляясь, стоял Клим, и «…он сказал „поехали“ и махнул рукой». Виртуально «отправился в глубину» этот жлоб на хорошей скорости. После «подъема» и извлечения чванливый кабальеро выглядел как огурчик зелененький и в пупырышках, о выполнении учебной задачи — переложить десять мушкетных пуль из ящика с песком в корзину — и речи не было. Слабак. Представления хватило, чтоб признать плату отнюдь не чрезмерной. Впрочем, для особо упертых мы заготовили аттракцион «борьба за живучесть», а его пройти без многоступенчатой технической и психологической подготовки анриал полный. Вроде бы фигня: прошагать по мелководью десять метров до лестницы, и подняться по ней на метр, чтоб голова вылезла из воды, чего сложного-то? А если инструктор крутанул лючок, имитируя повреждение иллюминатора, и в лицо хлещет теплая карибская водичка, затопляя скафандр? Отработке нештатных ситуаций Клим посвятил очень много времени, потому как чепэ во время поисковых работ грозили срывом всего плана — если люди решат, что техника невезучая, то под воду их не загонишь ни золотом, ни кнутом, ни молебном. А можно и на бунт нарваться — вполне устоявшаяся традиция, не миновавшая ни один флот. Сколько же надо вкалывать, чтоб однажды услышать это самое: «Oro!..»

Скоро это золото упадет на весы европейской политики — даже не оно само, а факт его наличия, может здорово поменять расклады. Хотя на самом деле их поменяет скорость. Капитан забился на три тысячи реалов, что мы дойдем до Испании за тридцать пять дней, не более. Он влюблен в свой новый корабль, и «Сан-Исабель» отвечает взаимностью. Завтра начнется первая гонка за не учрежденной еще «Голубой лентой». А Урок Кзинов[21] гласит: любой привод является оружием. Поучим?

Лето 1792 года. Калифорния. Ирина.

Я сидела на веранде домика, у стола, на табурете с резными ножками, и аккуратно кроила редкую в здешних краях плюшевую ткань (остаток обивки детского сиденья из автобуса американских «попаданок») по выкройке мягкой игрушки-паучка. Изделие шилось для самых маленьких учеников школы — скорее там была средняя группа детского садика плюс несколько «приготовишек» из индейцев.

На столешнице были разложены уже выкроенные детали — восемь полосочек для лапок, еще восемь, поменьше — для тапочек-носочков на лапки, большая круглая деталь — туловище, и сейчас выкраивалась круглая голова. На очереди были глазки из белого полотна и больших темных бусин. Отдельно лежала светло-коричневая, скорее даже рыженькая бахрома — для челки паучку. К ножкам прилагалась мягкая толстая медная проволока, а набивкой должна была послужить овечья шерсть с небольшим количеством душистых травок.

Отмотав немного ниток, вдела в иголку и стала сшивать выкроенную ткань по краю, с отступом-прибавкой. Потихоньку, полегоньку — так были сшиты выкройки всех ножек, вывернуты наружу, заполнены набивкой и в каждую лапку вставлено по медной проволочке. Зашивать до конца не стала. Затем проделала то же самое с тапочками для насекомого, с головой и туловищем. При этом по бокам туловища были оставлены незашитыми разрезы для лапок.

Теперь оставалось вшить лапки в туловище — каждая лапка вшивалась осторожно, потайным швом. На все это ушло не меньше получаса времени. Ножки забавно торчали во все стороны из тельца под разными углами. На каждую лапку был пришит смешной носочек-булочка.