Прорыв осады

Потапов, изо всех сил сохраняя каменное лицо, молча стоял и ждал. А Филиппыч, помявшись секунду, плюнул на церемонии и, порывисто шагнув вперед, вдруг обнял… Сильно, по-медвежьи, с приговорками и хлопками по спине. Павел едва сдержал стон от боли во вновь перебинтованной, но далеко не зажившей руке.

– Паша! Живой, черт!.. Не горит все-таки наша пехота, а?.. Что там себе нелюди думают…

Потапов кашлянул. Подцепил соратника под локоть, чуть ли не силой оттащил от Павла. И тот с удивлением увидел, что старый хрыч действительно прослезился. От души, что называется. А вот сам Шеф просто пожал руку. С чувством, но не более. Причем неизвестно, чего в этом чувстве было больше: облегчения, что все-таки вернулся, или негодования, что так внезапно исчез, да еще и несанкционированно рисковал.

Потом он повернулся к Анне. Легкий поклон, церемониальный тон, протокольные слова:

– Чем обязан чести вновь видеть вас на Земле, высокорожденная?

Так мог бы говорить искушенный дипломат, принимая посла потенциального противника – ни секунды не забывая ни о знатности рода, ни о разногласиях. Все правильно – в телеграмме Павла было слишком мало слов, чтобы на их основании построить более определенную линию. Разве что удовлетворить спонтанную просьбу «не стрелять в нее сразу»…

– Случаю, – она изящно ответила на поклон. Черт возьми, в ее-то рванье!.. – Счастливому, надеюсь. Хотя обстоятельства возобновления нашего контакта…

– А вот про обстоятельства давайте не сейчас, – Павел без всякой жалости разрушил дипломатическую идиллию. Что бы ни собиралась сказать высокорожденная, его доклад все равно должен стать первым. – Семен, вы на машине? А то на нас оглядываются уже.

Они были на машине. Если этот рыдван можно было так назвать. Старая «Волга» с проржавевшими насквозь дверями и крыльями, с коптящим мотором и хрипатой коробкой передач тронулась с места, по-видимому, лишь благодаря уговорам Филиппыча. Поднатужилась, чихнула, дернулась… Но все же преодолела «лежачего полицейского» на выезде со стоянки и выкатилась на шоссе в сторону Москвы.

– Доедет? – с опаской осведомился Павел, и Филиппыч фыркнул почти так же возмущенно, как растревоженный мотор автомобиля.

– А куда денется? Старая – да… Но службу знает. С реализации конфиската досталась мне, еще когда я… Да-а, было ж время! Радовался, помню, как пацан, который первый раз в девку… – Он покосился через плечо. – То есть… Пардон, в общем.

– Куда едем? – спросил Павел, тоже полуобернувшись.

Шеф в этот раз настоял на нетрадиционной рассадке. Пехоту он поместил на переднем сиденье, сам разделил заднее с индеанкой.

– К Евгений Санычу в особняк. Спалили мою дачу, черти, такая база сейчас была б.

– Не плачь, отстроим мы твою дачу, – отозвался Семен. – Вот разберемся маленько…

– Ну да! Ты вот уже полгода все отстраиваешь, – буркнул Шеф. – И хватит мне зубы заговаривать! Паша, ну-ка давай с самого начала – зачем ты поперся в Бодайбо?

– Я не нарочно, – совершенно искренне отозвался тот. Действительно, знал бы, куда забросит кристалл, – три раза подумал бы. – Я в общем-то не собирался в такую даль. Думал, Акар где-то в городе свою вендетту устроит…

– Акарханакан! – Павел даже вздрогнул от этого возгласа индеанки. – Моего отца звали Акарханакан! Если не собираетесь чтить его память, то хотя бы не попирайте честь!

– Чтить память, – повторил Шеф. – Так. Значит, все-таки ты его…

– Ну, раз я сам здесь, – резонно заметил Павел. И, покосившись на Анну, добавил: – Это была добрая охота. Он дрался на равных, просто… отвлекся в неподходящий момент.

– Ясно, – проговорил Шеф. – Все ясно с тобой, пехота. Почему приказу не подчинился?

– Приказу? – удивился Павел. – Какому еще?..

– Такому! – внезапно взорвался Шеф. – Семен ясно велел тебе оставаться на квартире Сергеева, ждать его и не поддаваться на провокацию краснокожего! Так ведь нет, тебе нужно все по-своему! Брошен вызов, видите ли…

Горячая волна обиды хлынула к лицу, и Павел не сдержался:

– Да, вызов! Да, брошен, и вы лучше меня знаете, как это было сделано! А если нет, спросите Семена, успел ли он вызвать «Скорую» своей бухгалтерше!

– Успел, – проворчал Филиппыч. – За это тебе, конечно, спасибо.

– Ну хоть это слава богу!.. К тому же, извините, Сергей Анатолич, но обезумевший инка в городе… Нейтрализовать его следовало любой ценой.

Анна передернула плечами, но промолчала. Похоже, против «обезумевшего» возразить ей было нечего.

– Любой ценой, Паша, нам нужно решить вопрос с фабрикой! Ты – единственный оперативный работник – пропал из города на четверо суток! Бросил всех! Левакова с Градобором в подвалах корпуса, Федора с Тамарой в больнице, нас с Семеном и вовсе на бобах!

Павел два раза хлопнул ресницами, пытаясь сдержать идиотскую улыбку… Нет, вроде не ослышался. А шутить Шеф бы не стал. Ведь не стал бы?..

– Постойте-ка, – он судорожно сглотнул. – Что значит – в больнице? Сергеев что?.. А?

– Жив, – произнес Шеф тоном ниже. – И Тома его. Обварились маленько, а так…

– Погодите… Почему обварились?