Прорыв. Боевое задание

— Будь здоров, Феликс. Это Гришуха Андреев, а меня Петром мать нарекала. Смекнул?

— Смекнул, — мотнул головой Феликс.

— Люблю понятливых. А капитан, похоже, держит курс на нас.

Петро проверил, все ли пуговицы застегнуты на гимнастерке, поднес руку по привычке к голове, чтоб поправить пилотку, и только тут вспомнил, что потерял ее в бою. Встал рядом с Андреевым и спросил Феликса:

— У тебя, часом, не завалялась в сидоре лишняя пилотка?

— У меня и сидора нет.

— Совсем молодец, такой же горемыка, свой брат, У нас хоть и есть сидоры, да очень тощие. У Гришухи сидором стала противогазная сумка, в ней только книги. Незадача.

Между тем капитан Анжеров действительно направлялся к ним. Лес постепенно оживал, уже слышались голоса, кто-то разжег маленький костер — чтоб дымом не привлекать внимание противника. Анжеров шагал озабоченный, чем-то расстроенный. И никого с ним из знакомых командиров. Когда он поравнялся с сосной, у которой стояли Петро, Григорий и Феликс, Игонин громко поздоровался:

— Здравствуйте, товарищ капитан!

Анжеров вскинул свои строгие глаза и узнал в Петре бойца из своего батальона. Особенно запомнил его по Белостоку, тогда пообещал медаль за уничтоженного диверсанта. Тимофеев отозвался об Игонине так: «Парень бывалый, рисковый, но вполне надежный». И как-то потеплели глаза у капитана, он обрадовался этой встрече, будто были они давнишними, близкими знакомыми. Это, конечно, не укрылось от цепких глаз Петра. «Странный какой-то сегодня у нас капитан», — промелькнуло в голове недоумение. Петро покосился на Андреева, тот, вытянувшись по стойке «смирно», тоже недоумевал.

— Все трое из моего батальона?

— Нет, товарищ капитан. Вот он, — Петро кивнул на Феликса, — из другой части, мы сами только что познакомились с ним.

— Так, так, — проговорил Анжеров задумчиво и вдруг спохватился: — Вы садитесь, садитесь.

Приятели думали, что капитан уйдет, а он и не собирался никуда уходить. Первый сел под сосной и спросил:

— Ну вы что же? Садитесь.

Игонин — парень, посмелее — опустился рядом с капитаном, Андреев — поодаль, не в силах побороть робости, А Феликс вообще не сел — так и стоял, привалившись к сосне плечом.

— Я осмотрел весь бивак, — сказал Анжеров, — и никого из нашего батальона не нашел. Только вы и я. Больше того, ни одного среднего командира.

— Ситуация, — протянул Петро. — А что, товарищ капитан, далеко сейчас ушли наши?

— Не думаю. Вчера мы ворвались на восточный берег вместе, со мной рядом бежал Волжанин. Потом этот пулемет. Комиссар подал команду уходить влево, я остался лежать, думал, сомнем пулеметчика сразу. Колонна ушла левее и далеко уйти не могла. Потому что левее шоссе.

— Надо скорее догонять! — нетерпеливо заерзал на месте Игонин.

— По идее — да. Но сначала придется навести порядок. Командовать умеешь?

— Работенка нетрудная, товарищ капитан.

— Не храбрись! Подымай бойцов и давай построение. Живо.

— Есть! — отозвался Петро, вскакивая. Поднялись и Анжеров с Григорием. Игонин повесил на плечо трофейный автомат: забрал у того фрица, которого закидал гранатами.

— Где головной убор? — спросил, нахмурившись, капитан.

— Потерял в бою, товарищ капитан.

— Возьми мою пилотку, — предложил Андреев и покосился на капитана — что тот скажет. Наступило же времечко! Теперь будет держать при себе, пока не догоним батальон, а как с ним себя вести — одному аллаху ведомо. Постоянно тянуться в струнку — надоест до чертиков, перейти на обычное обращение — вроде неловко, все-таки комбат.

— Правильно... Как ваша фамилия?

— Андреев, товарищ капитан.

— А! — неожиданно улыбнулся Анжеров. — Книжник?

Григорий смутился.

— Самусь докладывал. Верно, вспоминаю: один книжник, другой ухарь, но оба дружат. Так?

— Так точно! — отозвался за Григория Игонин. — Наш лейтенант неплохой человек, но я не ожидал, что за ним это водится.

— Что именно?

— Ну, это, как бы вам сказать...

— Ябеда, что ли, это хотите сказать? Я не говорю — доносчик.

— Выходит, так.

— Запрещаю так думать о лейтенанте Самусе. Это я его вынудил рассказать о вас после того, как уничтожили диверсанта. Ясно? Выполняйте приказание.

— Есть, выполнять приказание!

Петро лихо надел пилотку на голову, расправил под ремнем складки и глянул на Андреева таким орлом, что Григорий только подивился: и откуда такая командирская стать у приятеля. А тот вышел на середину лесной поляны и, сложив из ладоней рупор, зычно и властно прокричал:

— Подъем! Подъем!

Как ни крепок утренний сон, как ни велика была усталость, но бойцы при первых же звуках команды зашевелились, стали быстро стекаться к поляне.

Игонин между тем, подтянутый, какой-то новый, весь преобразившийся, незнакомый Григорию, вытянул в сторону правую руку, скомандовал:

— В две шеренги становись!