Прорыв

И мусульман, и православных,

И горцев, и степняков,

Татар, литовцев, поляков,

Хазар и печенегов…

Всех бывших иноземцев –

Даже немцев.

Чьи деды к нам с мечом пришли –

Отчизну здесь свою нашли!

Нас случай свёл

С одним бойцом –

В шестнадцать лет

На фронт пошёл,

Подделав документ.

С его отцом

Несправедливо поступили –

Похоже, лишь за имя

И врагом клеймя,

На зону посадили…

– Альберт Адольфович, –

Представился.

Его пытались все отвлечь

От тяжких дум,

Чтоб он с ударом справился –

Ведь в Ленинграде схоронил

Сестёр и мать.

Такого и врагу не пожелать!

Не по годам был сух, угрюм,

Но службу наравне тянул,

Плечом к плечу

Свой Город защищал.

И спину не согнул –

В беде крепчал!

Однажды, группой боевой

Мы утром рано

Шли с передовой –

Тут нам цыганка повстречалась…

Чего ей надо?

И откуда взялась?

Лишь только одному ему

С улыбкой нагадала,

Что он останется живой.

На просьбы остальные –

Промолчала,

Скосив глаза дурные…

На фронте часто я встречал

Сынов Кавказа.

Видно сразу –

Горячи, шумны, носаты

И спорщики до хрипоты.

Грузин и дагестанец

Гортанными своими голосами

Всерьёз решали –

Каких кровей Багратион.

Сказать друг другу не давали –

Поэтому орали:

Один – что князь грузинский он!

Второй – что тот рождён в Кизляре

И его горцы воспитали,

Приняв за своего!

Они так долго упражнялись

В словесной брани,

Что чуть уж не подрались…

И только армянин один

Их растащил и помирил –

Сказал он от души, на выдох:

– Лихой гусар, гуляка и пижон

Денис Давыдов

Нам стихи оставил,

Что Пётр Иванович Багратион –

«Лев русской рати»

И герой Бородино

Из благородной знати –

Черноволосым был

И с длинным носом!

Умерьте пыл!

Ведь он похож на вас двоих –

На этом спор утих.

А норов свой горячий

Они с лихой, ночной удачей

Обрушили

На головы врагов.

И, как Нева из берегов,

Их ярость вышла,

И потопила чужаков

И пришлых.

Ведь защищали Ленинград

И стар, и млад,

И представители

Всех наций и сословий

В одном котле варились.

И позабылись

Прошлые обиды,

Перед врагом

В одну семью объединились!

И массовым, невиданным,

Геройским подвигом

Остались вместе на века!

Как помню, я искал

Себе товарища,

Чтоб съездить на спектакль.

Один литовский

Театрал заклятый –

Всегда всё знающий –

Мне уши прожужжал,

Проныра ловкий…

На Невском, дескать,

Он в Комедию ходил.

И, так как я других

Желающих не находил,

Пришлось рассчитывать

На нас двоих.

Он до войны был репетитором –

Рассказывать мастак.

И про театр

Историй знал,

Наверно, миллиард.

Он, как отпетый холостяк,

Большой оригинал –

Красивой юбки ни одной

Не пропускал.

И говорил «в запой»,

Как пьяный,

Хотя ни грамма за душой.

Мой собеседник очень рьяный

И я не сразу осознал,

Что мы в блокадном Ленинграде,

Почти с передовой,

В Театр едем!

На Трамвае!

По чистой мостовой!

Прекрасных женщин воспеваем,

С улыбкой

Праздник предвкушаем!

И вспоминаем,

Как в апреле

Свершилось чудо –

Вновь Трамвай пустили!

Ещё нам было худо,

Ещё в нужде и голоде,

При артобстреле –

Но мы ЖИЛИ!

После ужаснейшей зимы

Свой Ленинград очистили.

Глаза блестели

И Верой наполнял сердца

Вполне обычный

Перезвон Трамвая…

И был тогда

Для нас он самый мелодичный,

Как настоящая победа боевая!

Теперь уверенность росла…

Уже июль стоял,

Оттаяла душа

И солнце грело –

Народ надеждами дышал.

Мы в зале Филармонии сидели

И наслаждались танцами,

Горячими испанцами –

Мы просто в облаках летели…

Как чудно они пели,

Как искренне играли,

Как много ярких сцен!

И затаив дыхание,

Не отрываясь, мы смотрели

И, не смущаясь, плакали,

Когда Хосе убил Кармен…

Я в жизни ничего

Прекрасней не видал!

И счастья моего,

И восхищенья не было предела!

Но лишь потом

Литовец мне сказал,

Что труппа сильно поредела…

«На бис» к нам выйти не забыли,

А, видимо, не в силах были…

И, чтобы зрителя не испугать,

Актрисы ватой округлили

Свою стать…

Они герои славной были –

Нам целый мирный день дарили!

Обратно ехали – молчали…

И женщины,

С трамвая выходя,

Ладонью слёзы утирали.

И этих слёз стыдясь,

Как будто кланялись,

Смотря нам вслед.

А мы в окно уставились

На отражённый свет…

Я вспомнил сны

Свои чудные,

Спросил собрата:

– Кто виноватый,

Что наши предки не дружили?

Друг друга невзлюбили

И жили врозь.

Поодиночке нас и немцы часто били…

И орда…

Ответь мне на вопрос –

Почто родство забыли?

Прошли года̀

И в Смутно время

Литовцы даже захватили

С поляками Москву?

Ведь до сих пор

Несём мы бремя

Взаимных подозрений…

Когда ж прервут

Порочный круг

И разобьют

Сей камень преткновений?

– Ответ не прост:

Тогда в Москву

Вы сами нас позвали –

Когда от смут своих устали…

Хотя ты прав –

Мы часто воевали

И распри до сих пор живут…

Но люди не забыли,

Как силы мы объединили.

И при Грюнвальде,

Вместе с Польшей и Ордой,

Тевтона гордого разбили!

А также, мы не струсили

Перед лихой бедой!

Плечом к плечу

Стояли рядом,

Когда под вашим

Стольным градом

Хан Тохтамыш

Коварную осаду ставил.

Народ литовский в помощь

К вам отправил

Остея-князя –

Может, помнишь?

Ордынцев многих он сразя,

Обманут вместе с вами

Был врагами.

И долю злую

С Русью

Разделил сполна!

– А предыдущая война?

Где Владислав Ягайло,

Как гадюка злая,

Дождавшись поражения Мамая,

Героев русских

После сечи поджидал –

На ослабевших нападал

В атаках жёстких –

Грабил, убивал…

– Да, сложная семья:

Одни – друзья,

Другие – недруги.

Его отец – Ольгерд Великий

То ссорился с Москвой,

То вновь мирился.

А вот с Ордой –

Всегда он насмерть бился!