Прорыв

— Нет, не оттуда, — сказал Спиноза. — Здесь Простыней нет. А насчет осколка… Возможно, и зеркал никаких тут не было и нет, и мы столкнулись с чем-то неизвестным. Есть определенное теоретическое обоснование и так называемых «фантомных пространств». Если мы имеем дело с каким-то из них, то кое-что получится просчитать. А вообще, я могу подъехать поближе и пошарить манипулятором. В нашем случае, это будет полезнее рассуждений.

Силва с сомнением помычал, потеребил губу и принял решение:

— Что ж, попробуй. И под кормой у «трицера» пошарь, вдруг там что-то еще завалялось…

— Слушаюсь, Дар! — радостно воскликнул Спиноза. — Сейчас камеру к манипулятору прицеплю…

Картинка на экране изменилась — вид сверху исчез, потому что воздушный разведчик вернулся в танк, и вновь появилась корма «Трицератопса». Спиноза медленно двинулся вперед и остановился метрах в пяти от нее. Из лобовой части корпуса высунулся трехпалый манипулятор с камерой, закрепленной на среднем «костлявом» пальце.

— Только не спеши, — предупредил Дарий.

Манипулятор медленно потянулся к «отражению» кормы «трицера», но сам нигде не отражался. Застыл у места стыка, левый палец удлинился и осторожно притронулся к «корме-два». Вернее, почти притронулся. В один миг его кончика вдруг не стало: вот он был и вот — пропал. Спиноза отдернул манипулятор, словно обжегся, и тихо, но внятно произнес:

— Вот зараза!

Даже не верилось, что это не сапиенс, а машина.

— Спокойно, Бенедикт, — сказал Силва. — Больше не суй, а то полностью клешню отхватят. А нас, за порчу казенного имущества вне боевой обстановки, в Поселок пускать перестанут. Давай, внизу посмотри.

— У меня нет клешни, — с примесью обиды в голосе заявил Спиноза.

Дарий фыркнул:

— А еще поэтом себя называешь! Это же… как ее? Метафора!

— Если приказы будут метафоричными, то из-за неправильного понимания можно таких дров наломать, — заметил танк.

Силва вновь фыркнул:

— А сам-то как говоришь? «Дров наломать»! Это что, не метафора? Ладно, давай, суй манипулятор под корму. Здесь уже без нас наломали…

«Клешня» аккуратненько опустилась к земле и, прежде чем нырнуть под обрубок «Трицератопса», задержалась у банки. Оказалось, что тушенку не вскрывали, и это было тоже странно: зачем кто-то выбросил такой ценный питательный продукт? Камера обозревала просвет под днищем боевой машины — там не было ничего интересного. Палец манипулятора шевельнулся, угол обзора изменился, и стало видно, что кормовой люк в днище «трицера» открыт. Значило ли это, что танкисты, въезжая в «зеркало», успели осознать опасность и попытались выбраться из машины? Или и выбрались, прихватив продукты, а одну банку просто обронили? Или кинули ее во что-то… в кого-то?… Или проверяли, есть ли путь назад? А если выбрались, то куда подевались?

Гадать можно было сколько угодно, но вряд ли такое занятие претендовало бы на определение «продуктивное». Поэтому Дарий скомандовал:

— Бенедикт, засовывай камеру в люк. Посмотрим, что там.

Манипулятор подцепил пострадавшим пальцем банку, и палец, проявив неожиданную гибкость, обвился вокруг нее. «Рука» Спинозы по-змеиному изогнулась, поднялась к люку, и на экране возник проход, ведущий от кормы в башню «трицера». Коридор был пуст. И вел он отнюдь не в башню, а на полпути превращался в собственное отражение, упираясь в зазеркальную корму. Там нижний люк тоже был открыт.

— Двигай клеш… манипулятор туда, в дальний конец, — распорядился Дарий. — Вдруг тут удастся проскочить. Только аккуратненько, без спешки.

— Слушаюсь, Дар!

Манипулятор продвигался в метре над полом «трицера», мимо закрытых дверей арсенала и туалета. Силва с Диони вцепились в подлокотники, напряженно глядя на экран. Никакой преграды видно не было, манипулятор, как и в прошлый раз, не отражался, и определить, где кончается пространство реального танка и начинается территория «отраженного», танкисты могли только на глаз. А вот у Спинозы возможностей было побольше.

— До границы два миллиметра, — сообщил он, остановив движение своей гибкой конечности. — Бросить туда банку?

— Бросай, — разрешил командир. — Прямо в люк. Посмотрим, что получится.

В следующий момент банка полетела к дальнему люку и канула в него. Дарий невольно отстранился от экрана — ему почему-то подумалось, что из люка сейчас взметнется огонь вперемешку с дымом и какими-то клочьями, словно это была не банка тушенки, а граната. Но ничего не произошло. Из динамиков не донеслось ни звука — видимо, банка упала на что-то мягкое… или исчезла.

— Так, в проходе все нормально, — констатировал Силва. — Продвигай камеру к люку, заглянем туда.