Прорыв

Так и в 1937 не крестили! Это -- арест! Верный арест! 1309"Геулу била дрожь: ткнут Моисею Григорьевичу газету в нос, а он скажет: "Знать -- не знаю, ведать -- не ведаю".

И в самом деле, знать не знает, ведать не ведает! Геула выскочила из дома, надевая на бегу свою клетчатую разлетайку, остановила такси, примчалась к Науму. Постучала и тут же ввалилась, благо Наум дверей никогда не запирал. Бросила, задыхаясь, жене Наума:

-- Нонка! Хочешь -- не хочешь, я твоего 1311"Гуренка забираю! Мы едем в Малаховку!

-- Нема! -- шеп1312"нула она на лестнице. -- Я, кажется, 1313"лопухнулась. Непростительно1314"!

На Казанский вокзал примчались около двенадцати ночи, прыгнули, благо оба длинноногие, в отходившую электричку. На полу наледь. Наум грохнулся, разбил локоть в кровь. Два платка извели, пока кровь остановили. Да, спасибо, какой-то старик пол-литра из кармана достал, плеснул на рану водки для дезинфекции.

Март, а ветер зимний, как иглами колет. Темень. Огни погашены. Домишки кажутся занесенными по крыши. Подвыла собака, и снова ни звука. Только под ногами 1315"похрустывает, точно не по земле вдут, а по битому стеклу. Свернули к 1316"Ландманам. Улочка без огней. Лишь в бревенчатом домишке 1317"Ландманов горит в окне свет. Геула не выдержала -- побежала. За ней -- Наум, потирая ладонью нос и уши.

Дверь открыла Гитя Давыдовна, высокая, дородная женщина. Огромные серые глаза ее, казалось, в полумраке, светятся. Свет недобрый. Узнала. Лицо подобрело. У стены, на табурете, сидел, закрыв глаза, щуплый, иссушенный тюрьмой Моисей Ландман. Рядом чемоданчик. Собрал уже вещички, горемыка, ждет, когда придут... Раскачивается в молитве. На вошедших и глаз не поднял. Подымай глаза -- не подымай, -- нового ареста ему, больному старику, все равно не пережить.

Чуть поодаль стояла, скрестив руки на высокой груди, Гитя Давыдовна, женщина "монументальная", как позднее заявил Наум. Геула поглядела на нее -и слова сказать не может. Вспомнилось, как встретила она ее, Геулу, у лагерных ворот, отломила хлеб от своей пайки: знала Гитя Давыдовна, "Столыпин" шел до лагеря месяц, а то и больше. Весь месяц на воде да селедке... А когда на другой день, заталкивали Геулу в карцер за дерзкий ответ на 1318""шмоне", принесла ей Гитя Давыдовна теплую безрукавку.

Гитя Давыдовна да 1319"Дора Подольская для нее, 1320"Геулы, как маяки в ночи. Без них можно было отчаяться, пропасть. А ведь были минуты, когда хотела кинуться на колючую проволоку! И кинулась бы!..

И вдруг... за все добро...

Ге1321"ула, наконец, выдавила из себя:

-- Я пришла к вам прочитать письмо, которое я за вас подписала...

Старик Ландман молится, с Богом разговаривает.

Наум выступил вперед, приткнулся на краешке табуретки и сказал деловым тоном: -- Я буду вам читать письмо. После каждого предложения спрашиваю, согласны ли вы с ним. А затем вы решите, как поступить! Только вы!

1322"Геула не выдержала 1323"отстраненно - делового тона Наума. Произнесла в волнении, проглотив слюну: -- Если вы с чем не согласны... хоть с запятой... я беру все на себя. Подписала за вас я! Без вашего ведома! Старик 1324"Ландман, казалось, не слышал ничего. Щеки запали. Под глазами землистые круги. Видать, ему плохо и без того...

Наум начал медленно и торжественно:

-- Москва, 8-го марта 1970 года... Вы слышите, Моисей Григорьевич?.. Вы уже не согласны?

Глаз не открывает старик. Ни слова в ответ. Раскачивается в молитве. Наум повысил голос: -- 1325""...Идея еврейской государственности не имеет ничего общего с пропагандой расизма и национальной исключительности: интернационализм свойственен еврейскому характеру и освящен еврейским законом, ибо сказано: 1326""Семьдесят тельцов израильтяне приносили за семьдесят народов мира 1327"(Танхума, 88,31328")".

Старик шепчет свое, только иссохшие губы время от времени подергиваются.

-- Значит, так, Моисей Григорьевич, первым подписал я, инженер, 48 лет, улица 1329"Федькина, 6, кв. 36. Будем считать, что я и написал это письмо, если спросят.. -- Голос у Наума высокий, как у 1330"Лии; в самый торжественный миг может дать 1331""петуха1332"". И в эту минуту от волнения, видно, высоко, по-бабьи, возгласил: -1333""...Номер шестнадцать. Моисей Ландман -- врач, Малаховский проезд. Номер семнадцать. 1334"Гитя Ландман. Номер двадцать один -Владимир 1335"Слепак, инженер. Номер двадцать два -- жена его, Мария... Вы слышите, Моисей Григорьевич?.. Номер двадцать шесть. Леонид 1336"Лепковский, инженер... Знаете, кто это? О, это наш первый композитор и дирижер самодеятельного хора, который поет возле Собачьей площадки. Не человек, а золотые россыпи... Что бы делали без его гитары?!