Пророки

Исайя легонько повернул голову, стараясь избежать взгляда Октавии и сохранить контакт с Мемфисом. Почувствовав это, тетка загородила его собой.

– Не надо смотреть на брата. Это я тебя спрашиваю, так что смотри на меня.

Мемфис затаил дыхание. Он даже мог слышать, как шумит кровь в его ушах.

– Она помогает мне делать задание по математике, – ответил Исайя.

Тетя Октавия помедлила еще пару мгновений.

– Ладно. Будьте с ней осторожнее, вы поняли меня?

Мемфис тихо выдохнул.

– Да, мэм, – одновременно сказали они с Исайей.

– Мемфис, я верю, что ты не станешь втягивать брата в дьявольские козни. – И Октавия пригвоздила его к месту тяжелым взглядом. – Только не после всего, что пришлось пережить нашей семье.

Мемфис стиснул зубы.

– Нет, тетушка. Конечно, не стану.

Октавия испытующе посмотрела на него, затем принялась разливать холодный чай по стаканам.

– Я обещала вашей матери, что присмотрю за вами. Я не смогу спокойно жить, если с кем-нибудь из вас что-то случится.

Октавия обняла Исайю и поцеловала его в лоб.

– Идите мойте руки. Мемфис, ты прочтешь молитву перед едой. А после возьмешь из шкафа Библию, чтобы почитать сегодня. – Мемфис ничего не ответил, и Октавия громко окликнула его из кухни: – Ты слышал меня, Мемфис Джон Кэмпбелл?

– Да, мэм, – проворчал Мемфис. Когда-нибудь они выберутся отсюда.

После того как они умылись, братья сели за старый обеденный стол – свадебный подарок деда-плотника своей молодой жене. Все трое склонили головы.

– Господи Боже, благослови нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем… – Мемфис произносил слова безо всякого трепета. Он не собирался благодарить за еду, только за награду, которую грезил получить в будущем. Он молил о своем месте под солнцем: о собственных стихах в книге, выступлении на салоне на Стриверс-роу, о месте за столом рядом с Уитменом, Калленом и Хьюзом. – …через Христа, Господа нашего. Аминь.

Октавия поставила на стол кастрюлю сладкой печеной картошки.

– Я хочу, чтобы вы были крайне внимательны и осторожны на улице. Слышали, что случилось под мостом?

Ребята покачали головами.

– Я знала, что нет. Мне рассказала Бесси Уоткинс, которая услыхала от Делайлы Робинсон, а ее муж работает в доках. Он только что ей позвонил. Какой-то сумасшедший зарезал там девушку.

– О таком за столом не разговаривают, это неприлично! – пробубнил Исайя с набитым картошкой ртом.

– Сними локти со стола и не говори с полным ртом. Вот что действительно неприлично. – Октавия покачала головой, намазывая хлеб маслом. – Не знаю, куда вообще мир катится. Кажется, что нас всех несет прямо в Судный день.

Мемфис ненавидел, когда тетка начинала говорить на эти темы. Она не упускала ни единого шанса посудачить о том, что вот-вот наступит Армагеддон, также как возможности заразить окружающих собственной паникой.

– Так что я прошу вас быть очень осторожными. Исайя, ты не должен выходить один после того, как стемнеет. Мемфис, ты отвечаешь за него.

Мемфис проглотил кусок картошки.

– Я? Разве Марвин не тебя оставил за главную?

– Не говори со мной в таком тоне. И не называй отца Марвином.

– А что, его зовут как-то по-другому?

– Если хочешь знать, сегодня я получила от него письмо.

– Он возвращается? – подпрыгнул Исайя.

Октавия натянула привычную улыбку в стиле «все в порядке», и Мемфис тут же понял, о чем говорилось в письме.

– Нет, милый. Он еще не обустроился.

– Он обустраивается там уже почти три года, – заметил Мемфис, сердито стряхнув половник вареной фасоли себе на тарелку.

– Он много работает, чтобы пересылать вам двоим деньги. Не суди о том, чего не знаешь, Мемфис Джон.

– А что случилось с той девушкой под мостом? – спросил Исайя, и Мемфис неодобрительно покосился на тетю.

– Забудь об этом. Давай ешь свою фасоль. И пей молоко, иначе не вырастешь.

– И тогда мы назовем тебя Креветкой! Старик Креветка Кэмпбелл, – поддразнил Мемфис, стараясь отвлечь брата от неприятной темы. – Ты будешь такой крошечный, что друзьям придется таскать тебя с собой на тосте или в наперстке. Такой малюсенький, что будешь носить шляпу из зуба. Такой малипусенький, что даже головастики тебе будут сочувствовать!

Исайя поперхнулся молоком от смеха. Октавия принялась их отчитывать, с трудом сдерживая улыбку. И Мемфис продолжал сочинять на ходу, расправляя нити своего рассказа, будто пытаясь свить всю семью воедино и удержать одной силой слова, как путами.

* * *

Сестра Уолкер прошла на кухню и включила радио. Сначала оно шипело и хрипело, но затем ожило и начало рассказывать о преимуществах сервиса в стоматологической клинике Паркера. Она не стала переключать. Гадкий кашель опять возвращался, так что она выудила лечебную пастилку из коробки рядом с сахарницей и поставила чайник. Она многого ожидала от работы с Исайей. Очень перспективный парень. Ей уже давно не встречалось никого с подобными способностями, и поэтому она старалась не радоваться раньше времени. Сестра Уолкер хорошо знала, что подобный дар может возникнуть ниоткуда, затем ослабеть и угаснуть, как и было с Мемфисом.