Пророки

Выходя из клуба, Мемфис кивнул шоферу папаши Чарльза, стоявшему около новенького «крайслера-империала», и затем смешался с толпой на Ленокс-авеню. Он обходил клубы, находившиеся в собственности папы Чарльза – «Е-мэн», «Могилу падших ангелов», «Вупи», – и подпольные бары, притаившиеся в подвалах зданий в переулках. Он заходил в подсобки, с воздухом, серым от табачного дыма, где люди за зелеными суконными столами играли в карты, резались в пул или бросали кости. Женщины заговаривали с ним, брали за подбородок, называя красавчиком, просили с ними потанцевать. Он отнекивался, смягчая отказ улыбкой. Иногда владельцы клубов приглашали его выпить или посмотреть танцевальное шоу, послушать джаз. А время от времени просили подождать в полутемном офисе, и он сидел в одиночестве, гадая, придут ли сейчас с деньгами или со стволом, чтобы убить его. Он заносил цифры в аккуратные столбцы своего гроссбуха, уклончиво отвечая на вопросы, знает ли папа Чарльз о ставках на будущую игру или бой.

– Я всего лишь букмекер, – говорил он и мило улыбался.

На улице он держал ухо востро: следовало опасаться копов в штатском. Если его арестуют, папаша Чарльз вызволит его через пару часов, но судьбу испытывать все равно не хотелось.

В «Хотси Тотси» Мемфис вернулся уже в двенадцатом часу. К нему подбежал встревоженный Гэйб.

– Большой босс, где тебя носило?

– Ходил по делам. А что?

– Пойдем быстрее! Там Джо. Она упала и сильно пострадала.

– Так вызовите врача.

– Но она хочет видеть тебя, Мемфис.

Джо сидела на полу у лестницы вся в слезах, окруженная встревоженными танцовщицами. Через щель в занавесе Мемфис видел, что публика уже проявляет нетерпение – пора было начинать следующий номер, а лодыжка Джо распухала прямо на глазах.

– Зацепилась каблуком за вторую ступеньку и подвернула ногу, – пролепетала она сквозь слезы. – Господи, пожалуйста, вот бы я ее не сломала.

– Лучше скажите Франсине, что она в деле, – сказала одна из танцовщиц.

Джо затрясла головой.

– Я должна танцевать сегодня. Мне нужны деньги!

Она посмотрела на Мемфиса снизу вверх глазами, полными слез.

– Я помню все, что о тебе говорили. На что ты способен. Прошу тебя, Мемфис, помоги мне.

Мемфис стиснул зубы.

– Я больше не могу этого делать.

Джо зарыдала, и Гэйб положил руку Мемфису на плечо.

– Ну же, брат. Хотя бы попытайся…

– Я же сказал вам, что не могу!.. – крикнул Мемфис, стряхивая руку Гэйба, и пулей вылетел прочь. Режиссер-постановщик взял Джо на руки и унес нечастную девушку со сцены. Распорядитель объявил следующий номер, «блэк боттом», и танцовщицы с Франсиной выскочили под свет софитов, не прикрытые почти ничем, кроме улыбок. Мемфис сдал деньги, которые собрал за сегодняшний обход, и вышел в ночь, выбитый из колеи воспоминаниями о тех временах, когда он был совсем другим – золотым мальчиком с целебными руками: Чудо-Мемфисом, Гарлемским Целителем.

Целительские способности свалились на Мемфиса неожиданно после болезни, в четырнадцать лет. Он лежал в бессознательном состоянии несколько дней, его мучили странные видения и трясла лихорадка. Мать не отходила от его постели. Когда он наконец выздоровел, они отправились в церковь, чтобы поблагодарить Бога. В то воскресное утро в методистской церкви Сиона он впервые вылечил человека. Его семилетний брат Исайя упал с дерева и сломал руку. Кость торчала из-под кожи. Мемфис только хотел успокоить плачущего брата и прикоснулся к нему. Неожиданно он почувствовал, как под его ладонями и кожей Исайи возник жар, и впал в транс. Глаза закатились, и он почувствовал, как вылетел из тела и оказался в чем-то, похожем на царство Морфея. В странном бездонном пространстве он видел то, что не в силах был понять: чьи-то лица в густом тумане, призрачные очертания человеческих фигур, и чаще всего – странного незнакомца в высоком цилиндре и плаще, будто сотканном из земли. Последовала яркая вспышка света, нечто похожее на легкое трепетание крыльев, и Мемфис пришел в себя. Его колотил озноб, вокруг собралась толпа. Исайя выполз из-под его рук и покрутил зажившей рукой.

– Мемфис, ты ее вылечил! Как ты это сделал?

– Не з-знаю, – несмотря на одуряющую летнюю жару и мокрый от пота воротничок выходной рубашки, Мемфис трясся, будто от холода.

– Это чудо! – крикнул кто-то. – Возблагодарим Иисуса!

Мемфис увидел, как его мама стоит среди пораженной, охваченной благоговейным страхом толпы, прикрыв рот рукой, и испугался, что его накажут. Вместо этого она подбежала и крепко обняла его. Когда она отстранилась, Мемфис увидел слезы в ее глазах.

– Мой сын – целитель, – прошептала она, нежно заключив его лицо в своих ладонях.

– Слышали? Парень – целитель! – закричал кто-то. – Помолимся же!

Склонив головы, они протянули к нему руки, и Мемфис почувствовал прикосновения на голове и плечах: они благословляли его, а мама сжимала его ладонь в своей. Его страх сменился ликованием. «Я сделал это, – обескураженно подумал он. – Как я это сделал?»

Только тетя Октавия не поддержала всеобщего восторга.