Пророки

– О. – Эви немного сдулась. – Ну что ж. Может быть, вы знаете что-то о человеке по имени Джон Гоббс, которого казнили за убийство в 1876 году? И не могли бы вы быть так любезны и добыть все как можно быстрее? У Альтмана чудесная распродажа, и я хочу попасть на нее до часа пик.

– Я – библиотекарь, а не оракул, – сказал мистер Мартин. Он вручил ей листок и карандаш. – Не могли бы вы написать имя, пожалуйста?

Эви накорябала «Джон Гоббс, убийца, 1876» и вручила ее библиотекарю. Мистер Мартин на мгновение скрылся из виду, затем вернулся с двумя объемистыми стопками газет, переплетенными в одну обложку на деревянном стержне, и водрузил их на стол перед Эви. Здесь было работы больше, чем на неделю. Она не попадет ни на какую распродажу сегодня. И вообще никогда.

– Все это по моему делу? – с ужасом спросила она.

– Нет, вовсе нет, – ответил мистер Мартин.

– Слава Богу.

– Я сейчас принесу остальные, не волнуйтесь.

– Остальные?

– Ну да. Еще четырнадцать томов.

* * *

В половину шестого Эви вползла в музей. Она вошла в библиотеку, миновала стол, за которым сидели Уилл, Джерихо и Сэм, устало бросила шаль прямо на пол и, тяжело вздохнув, повалилась на диван. Шляпку она так и не сняла.

– Я чуть жива.

– А я думал, что ты в библиотеку ходила, – невозмутимо парировал Уилл. Он даже не поднял взгляда от книги.

– А с чего бы еще мне быть такой вымотанной? – Эви гневно покосилась на него. – Если желаете узнать что-нибудь из истории Нью-Йорка в 1876 году, поднимите руку. Нет рук? Просто удивительно. – Эви взбила подушку в уголке софы и уткнулась в нее лицом. – Оказывается, существует кошмарное изобретение под названием «Десятичная система Дьюи», согласно которой ты должен просматривать все книги и газеты по своей теме. Страницу за страницей, за страницей…

Дядя Уилл нахмурился:

– Разве вы в школе этого не проходили?

– Нет. Зато я могу петь «Боевой гимн Республики», пока разливаю мартини.

– Мне уже страшно за будущее.

– Вот сейчас бы мартини не помешал, – зевнув, Эви потянулась. – Я полагала, что исследование – это более гламурное занятие. Что я скажу секретное слово библиотекарю, тот выдаст мне ту самую книгу, в которой все уже написано, и шепнет нужные номера страниц. Похоже на подпольный бар, только с книгами.

– Что-то я не вижу ни одной книги, – сухо заметил Уилл.

– У меня все записано здесь. – Она ткнула пальцем в голову. – И вот тут, – похлопала ладонью по сумочке.

– Ты что, стащила книжку из библиотеки? – Голос Уилла напряженно зазвенел.

– Тебе никто не говорил, что твое второе имя должно быть Фома Неверующий? Я делала выписки. – Эви достала из сумочки блокнот.

Уилл протянул к нему руку:

– Я могу прочесть?

Эви прижала блокнот к груди:

– Ну уж нет. Я потратила часы своей драгоценной юности, которые теперь не вернуть, и даже не попала к Альтману на распродажу. Так что все сведения только из моих рук. – Эви прилегла на диван, закинув ноги на подлокотник, и принялась перелистывать страницы, пока не нашла нужные записи. – Страшный Джон, урожденный Джон Гоббс, вырос в Бруклине, Нью-Йорк, в приюте Новой Звезды, в который попал в возрасте девяти лет. Неблагополучный подросток, сбегал дважды, на третий раз, когда ему исполнилось пятнадцать, преуспел. Впервые фигурирует в полицейской сводке в возрасте двадцати девяти. Некая леди обвинила его в том, что он опоил ее и хотел воспользоваться ее беспомощностью – плохой мальчик! – Эви подвигала бровями, и Сэм прыснул. – Однако леди оказалась проституткой, и дело отозвали. Бедный зайчик. – Эви перелистнула страницу. – Он устроился работать в литейный цех, откуда пришлось уволиться, поскольку его поймали на воровстве – из железа фирмы он изготавливал для себя какие-то жуткие инструменты. Снова в сводках Гоббс фигурирует в 1865 году как дилер – его задержали за продажу наркотиков солдатам. В 1871 году он работал бальзамировщиком – настоящим, а не продавцом спиртного. Неплохо зарабатывал, продавая мертвые тела в медицинские школы. С каких-то пор объявляет себя спиритуалистом и присоединяется к сеансам в доме Ноулсов, богатой усадьбе на Гудзоне. Ида Ноулс – владелица дома – разорилась и была вынуждена продать его некоей Мэри Уайт. – Эви провела пальцем по строкам, подыскивая нужную информацию. – Компаньонке Страшного Джона, богатой вдове и медиуму, которая очень сблизилась с мисс Ноулс после смерти ее родителей. Эта Ида оказалась настоящей простушкой, которая ни черта не вкуривала…

– Прошу прощения? – удивился Уилл.

– Она была очень наивной и доверчивой, – объяснил Сэм.

– Потому что тут же кинулась тратить все свое наследство на сеансы с Джоном и Мэри. Как водится, языки чесали…

– Что? – недоумевал Уилл.

– По слухам, – перевел Сэм.

– Этот Джон Гоббс постоянно таскал при себе дурь, и их спиритические сеансы скорее нужно было называть наркотическими. Там невозможно было встретить ни одного человека в трезвом состоянии сознания. То, что они употребляли, способно было свалить с ног любого алкоголика отсюда до Канзаса.

Уилл поднял руку:

– Можно взглянуть?