Пророк и сумрак

Вслед за женщиной мы прошли к спальне. Она открыла дверь, пропуская нас, и так же молча, ничего не говоря, закрыла ее за нами, оставшись в прихожей.

Ох, что-то неладное тут творится…

Бисат Искендеров лежал на заправленной кровати в одних трусах и майке и смотрел телевизор, висящий на стене напротив кровати. Все тут было какое-то усредненно-московское, практически без национального колорита, без каких-то личных заморочек: мебель из ИКЕИ, ковер в изголовье кровати (я думал, сейчас так уже не вешают, это была традиция из каких-то замшелых, брежневских еще времен), женский журнал на одной тумбочке, сборник детективов на другой. Такая спальня могла быть в любом российском городе. В ней мог валяться на кровати менеджер Ваня или строитель Ринат.

Не люблю квартиры, в которых нет отпечатка хозяина.

– Здравствуйте, Бисат, – сказал я. – Мы из управления. С вами что-то случилось? Вы заболели?

Бисат посмотрел на меня и снова перевел взгляд на экран. Там шла популярная передача, немолодая женщина-врач с добрыми глазами рассказывала народу про парапроктит. «А теперь мы попросим выйти на сцену кого-нибудь из зала, одетого в футболку или рубашку без воротничка…»

– Здравствуйте, – ответил Бисат. – Ничего не случилось. Я здоров.

– Но вы покинули дежурство… – сказал я. И посмотрел на него сквозь Сумрак. Вначале я решил, что со мной что-то случилось.

Потом я понял, что это не со мной. Но легче мне от этого не стало.

– Лас, глянь ауру… – тихо сказал я.

Лас наморщил лоб. И ответил:

– Чего-то не вижу…

– Потому что ее нет, – подтвердил я.

Бисат терпеливо ждал, пока мы говорили. Потом ответил:

– Я покинул дежурство, потому что не было смысла дежурить.

– Расскажите про человека, с которым вы говорили перед тем, как уйти, – попросил я.

– Чего-то я не понял, – задумчиво сказал Лас. – А разве бывают люди без ауры?

«Представьте себе, что горловина футболки – это на самом деле…» – сообщила с экрана ведущая.

– Перед тем как уйти, я разговаривал с Димой Пастуховым, – сказал Бисат. – Он неплохой человек…

– Раньше! – попросил я. – Перед Димой!

– Перед Димой я разговаривал с продавщицей в табачном ларьке, – сказал Бисат. – Она симпатичная женщина, но худая очень…

– Нет, постой, – попросил я. – Бисат, когда у Пастухова заболел живот и он ушел в здание аэропорта. Помнишь? Ты остановил человека, выходящего из зала прилета…

– Так это был не человек, – очень спокойно возразил Бисат.

– А кто? – воскликнул я.

– Не знаю. – Бисат оставался столь же невозмутим. – Но не человек. Люди такими не бывают.

– Хорошо, расскажи мне, как выглядел этот «не человек», – попросил я. – И о чем вы говорили.

– Он… – Бисат впервые задумался над ответом. И даже проявил какую-то живость – протянул руку и почесал живот. – Он светловолосый. Высокий очень. У него короткая бородка. Глаза голубые. Я попросил у него документы. Он ответил, что в этом нет необходимости. Положил мне руку на плечо и посмотрел в глаза. Я… я хотел спросить, что он такое себе позволяет. Но не стал.

– Почему?

– А какая разница.

– Ваш напарник Дима описывал этого… не человека… иначе.

– Я не знаю, как он его описывал, – спокойно сказал Бисат.

Вздохнув, я собрал в руке немного Силы и отправил в сторону полицейского заклинание «Сократ» – кратковременное, но непреодолимое желание говорить истину и только истину.

Заклинание туманным сгустком пронеслось через Сумрак, прошло Бисата насквозь и унеслось сквозь стену на улицу. Ох, кому-то достанется…

– «Доминанту» давай, – предложил Лас.

Я покачал головой, глядя на лежащего на кровати человека. Обычного человека, которому теперь было «все равно». У которого не было ауры. И сквозь которого проходили насквозь заклинания.

– Не поможет. Пойдем, Лас.

– Но…

– Пойдем, – сказал я.

Бисат снова повернулся к экрану. Ведущая радостно объясняла: «И вот в эти нежные складки и складочки…»

Жена полицейского ждала нас в прихожей. Музыка по-прежнему играла, только уже потише:

Вой, не вой, а итог такой:

Надо платить за удачу.

Только поздно, брат, поливать давно засохший сад,

Жизнь за деньги не взять мне назад…

– Мы пойдем, – неловко сказал я. – Знаете… вам, наверное, будут еще звонить. И зайдут… с работы.

– Я хочу его увезти, – сказала внезапно женщина.

– Куда?

– Домой. В Азербайджан. Есть такой отачи, Юсуф. Травами лечит. Все лечит. Он не только травник, он гам.

– Колдун? – спросил я.

Женщина кивнула и плотно сжала губы.

– Увозите, – сказал я. – Только покажите вначале нашему знахарю, хорошо?

Женщина с подозрением посмотрела на меня.

– Он сегодня к вам придет, – сказал я. – Хороший знахарь. Поверьте.

– Что с ним? – спросила женщина.

– Не знаю, – признался я.

– У него будто души не стало, – сказала женщина.

– Дождитесь знахаря, – попросил я.

Мы вышли из квартиры. Я посмотрел в Сумрак – синий мох отполз еще дальше от дверей. Ему не нравилось то, что там происходило.

– Пошли, Лас, – сказал я. – Надо к Гесеру, и живо.

Но на улице нам все-таки пришлось на минуту задержаться. Перед подъездом стояла парочка – девушка с одновременно разъяренным и растерянным лицом и парень, который с воодушевлением рассказывал: