Пророк

Я не имела ни малейшего понятия, что прошлой ночью Ревик перенаправил эту команду в Вашингтон, пока в Нью-Йорке был ещё день. Предположительно, он сделал это, пока я находилась на палубе и смотрела на след авианосца… или после того, как я уснула.

Никто даже не сказал мне, на поиски чего он их туда отправил. Всю информацию по конкретной цели Ревик зашифровал и отправил непосредственно Локи вместе со схемами, планом подхода и несколькими запасными планами. Даже у Балидора не было этих сведений… и у Оли, которая отправила этот пакет информации по связи.

Теперь никто не мог мне сказать, что случилось с Локи — которого, видимо, подстрелили. С тех пор, как «Чинук» покинул земли Белого Дома, команда не выходила на связь.

Ясен пень, я была не в восторге.

В Нью-Йорке они никого не потеряли во время операции по вызволению матери Данте. Через несколько часов их перенаправляют в Вашингтон, и один из наших лучших разведчиков ранен, плюс мы теряем Онтари, ещё одного разведчика Адипана с высоким рангом, и как минимум два других видящих получают серьёзные травмы — на миссии, о которой я ничего не знаю и не имею к ней доступа.

Так что да, я разозлилась.

Само собой, я заметила лицемерие в данной ситуации.

В конце концов, я только что приказала направить нас в Дубай, не обсудив это предварительно с Ревиком. И всё же я пребывала в шоке от того, что Ревик отдал столь беспечное распоряжение, да ещё и так скоро после бардака в Макао. Даже если не принимать в учёт то, что мы потеряли друзей, мы и так не могли похвастаться изобилием видящих с высокими рангами.

Лучше бы у него имелась чертовски весомая причина для такого поступка.

Я постаралась вытолкнуть эту мысль из головы, пока шагала в сторону резервуара, где Ревик предположительно ждал меня.

Ничто из того, что я только что узнала, не привело меня в хорошее расположение духа.

Однако я не могла откладывать это ещё дольше.

Пришла пора нам поговорить по-настоящему.

***

Ну, хотя бы он находился там.

Когда я вошла в дверь-люк, он лежал с гарнитурой в ухе, растянувшись на кровати и скрестив лодыжки. Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы знать, что он работает. Но должно быть, он довольно глубоко погрузился в процесс, потому что почувствовав мой свет, он резко дёрнулся и удивлённо поднял взгляд.

Он не колебался — сразу выпрямился из своей позы, как кот, содрав гарнитуру и не замедляя вставания. Никакое из этих движений не было открыто агрессивным, но что-то в его манере двигаться по-прежнему вызывало у меня ассоциации со временем, проведённым с ним на ринге. Это также заставило меня помедлить. Я оставалась у двери, настороженно наблюдая за ним, присматриваясь к его свету и непроницаемому выражению его лица.

Выразительными оставались лишь его глаза.

Откровенно холодные, они сияли над этими высокими скулами, наблюдая за мной так же осторожно, как я наблюдала за ним.

Затем я осознала, что по-прежнему чувствую Ниилу, и обернулась через плечо.

Встретившись взглядом с женщиной-видящей, я заметила там обеспокоенное выражение и сделала небрежный жест одной рукой, говоря спокойным тоном.

— Всё хорошо, — сказала я ей. — Можешь закрывать. И отключи наблюдение, пожалуйста.

Я наблюдала за лицом Ниилы, пока та переваривала мои инструкции.

Я чувствовала, что часть её хотела что-то сказать, напомнить мне, что они будут прямо за дверью — а может, упомянуть кое-какие меры безопасности в самом резервуаре. Я видела, что она также хотела вложить какой-то другой посыл — может, дать мне знать: они не потерпят, чтобы он мне как-то навредил.

Я понимала, что ей больше всего не хочется отключать наблюдение.

Я также осознавала, что она не хочет противиться моему приказу перед Ревиком.

В конце концов, последняя часть взяла верх.

— Конечно, Высокочтимый Мост, — пробормотала она.

Её щёки выглядели краснее обычного, но она тут же принялась закрывать дверь. Я наблюдала, пока панель не закрылась окончательно, и красная мигающая лампочка над дверью не засветилась непрерывным голубым светом. Как только в камере над дверью погас огонёк, я повернулась лицом к Ревику.

Выражение его лица изменилось в этой паузе.

Часть того холода ушла из его глаз. Он по-прежнему выглядел злым, но что-то в этой злости показалось мне более открытым — а может, это была просто готовность открыто поругаться со мной.

Я наблюдала, как он бросил свою гарнитуру на стол, заваленный более крупными и похожими на животных машинами. Когда он посмотрел на меня в следующий раз, его тонкие губы хмуро поджались.

— Ну? — сказал он.

Я ощущала его свет как электрический заряд, змеящийся вокруг и сквозь меня, заставляя напрягаться мои пальцы, челюсти, мышцы ног, рук и живота. Его свет стал ещё более наэлектризованным через несколько секунд, курсируя по моему aleimi как огонь. Я даже не могла определить, что из этого мне казалось злостью. Это больше напоминало силу — заряд, который он едва сдерживал, скользящий в верхних частях его света.

— Ты начнёшь? — спросил он. — Или я?

Он сделал шаг в мою сторону, и я ощутила, как что-то в его самоконтроле сломалось.