Пророк

— Когда мне будет плохо, я позову вас на помощь. Я могу обратиться к вам без слов и посланцев. Просто вы услышите мой голос у себя в голове.

— Такой молодой, а колдун, — огорчились Киког и Каког.

Лориан покачал головой:

— Без колдовства с Китовласом мне не справиться.

— Ладно. Мы согласны.

Близнецы порылись в объемистых заплечных сумках и достали все необходимое для скрепления уз дружбы традиционным ритуалом. Втроем они выпили воды из деревянного стакана, передавая его по кругу. При прощании близнецы спросили:

— Не хочешь с нами? Мы ребята неплохие. Пошли, не пожалеешь.

— Нет, не могу, — признался Лориан. — У меня отцовский наказ.

— Ну, прощай, советчик.

Лориан смотрел на их широченные спины и спрашивал себя, не совершает ли он ошибку, расставаясь с близнецами. С такими громилами он много бы зла повывел на Ойкумене! Можно было бы отправиться и на поиски Кикура или Лиматы, дерзко унесшего в неизвестность черный перстень!

Осознав, как много он потерял, лишившись Нейло и Напролика, упустив возможность стать обладателем черного перстня, Лориан не смог сдержать огорчения и разрыдался. Лориану так хотелось, чтобы его жизнь была полезной людям. Не получалось. Где вы, былые попутчики? Где вы, былые удачи? Неужели каменные плавники Большой Рыбы навсегда разжались в наказание за неосуществленное и недостигнутое? Впервые в жизни у него появилось ощущение собственной никчемности. Помня обычаи своего народа, Лориан принял решение умереть в воде, чтобы смыть позор сыновнего непослушания. Ведь он не сумел выполнить отцовский наказ! Да и смысл знаков на свитках продолжал оставаться для подростка столь же загадочным, как свет звезд для новорожденного. Характер местности изменился. Желтовато-красная почва сменилась черноземом, которым так дорожили в земледельческих деревнях. Зеленые луговые склоны подпитывались подземными источниками и ключевой водой. Густая сочная трава волновалась под ветром как изумрудная вода родного озера. Но что толку любоваться красотами природы, если не способен доказать, что ты настоящий мужчина! Лориан бросился на землю и снова зарыдал. Ну почему, почему он такой непутевый? Усталость, однако, взяла верх, и, раскинувшись на ковре из душистых трав, юный путник крепко заснул. Синий купол небес таил в себе неразгаданные тайны, земля скрывала свои секреты, ветер шептал о приключениях, что ждали впереди, журчание ручья, подобное плеску родной реки, приносило успокоение беспокойной душе юного пророка. Он встал рано утром и бодро пошел к Оплоту, продолжая размышлять о своей неудачной попытке попасть в деревню грамотных. Постепенно приближаясь к странному строению, Лориан поначалу принял его за высокую гору. «Да это же Оплот, о котором мне довелось слышать», — догадался он, оказавшись на расстоянии одного дневного перехода от Великих стен. Пусть Лориан мало был знаком с родным материком, но ему было известно, что стена из камней — самое крупное сооружение! в Восточной Ойкумене. А может, и на планете. Восторг, охвативший мальчика при виде открывшегося чуда, отчасти заглушил в его душе идею самоубийства.

Оплот, подобно горной гряде, перекрывал кочевые тропы, заставляя племена делать изрядный крюк на пути в Милазию. Грандиозные размеры сооружения привлекали к его бурым стенам целые племена и любопытствующих одиночек. Изумляли внушительные размеры камней, послуживших строительным материалом. Гордым хозяином травянистых земель разлегся Оплот на присмиревших холмах.

Седые облака медленно плыли над его рубчатыми бастионами. Величавый Оплот снисходительно поглядывал на растерянного подростка, словно спрашивая: «Каково, малыш?» Вблизи этих величественных стен Лориан вдруг ощутил странный аромат незнакомой ему травы. Буйная зелень волнами прибоя разбивалась о коричневое основание Оплота. Подтвердились слова мудрого Тенихана: «Кто не видал Оплота, тот не знает запаха трав». Чем ближе подходил Лориан к открывшемуся чуду, тем больше красот замечал. В живописных луговинах под стенами Оплота били родники, вода голубела в крохотных озерках. Заросли густого кустарника сменялись лужайками, и вблизи Оплота трудно было устоять против желания растянуться на траве, чтобы напитаться целебными силами, проистекающими от этой плодородной земли.