Пророк

«Язык» рассказал о том, что на сторону Иго перебежал сын главного каменщика. Таким образом, противник получал полные сведения о местности, количестве и расположении отрядов защитников Оплота.

В конце дня мужчины снова потребовали, чтобы Лориан вышел перед ними.

— Если нужно — умрем, но закроем телами священный Оплот! — с коротким воззванием обратился Лориан к мужчинам с вершины невысокого взгорья.

— Погибнем, но не повернем лица к Оплоту! — обещали друг другу веки, собравшись перед решающей схваткой у вечерних костров. За ночь шаман веков не сомкнул глаз. Путаясь в одежде с узелками, он обошел весь лагерь. Для многих из соплеменников и чужаков он находил добрые слова поддержки. Старики не помнили такой беззвездной и безлунной ночи. В обступившем всех и вся мраке на душе у шамана светлело, когда он слышал слова: «Умрем как мужчины. Пусть каменные шары Китовласа ударят нам в грудь, но не по Оплоту». Так говорили мужчины с могучими руками камнерезов, старики с обвисшими усами и мальчишки, дрожащие от ночной прохлады. Затем шаман прикорнул, прислонившись к спине седобрового старика. Потухли последние костры. Мгла окружила враждующие племена. Боровое и высокий холм напротив погрузились во тьму. Лишь сторожевые и Лориан не спали.

«Что есть истина как не взгляд на события и вещи с точки зрения нравственных первооснов твоего народа? — рассуждал Лориан. — Истина ближе к гармоний и красоте, чем правда. Парадокс бродячего мудреца Фаддия состоял в том, что иногда для определения истины достаточно одной правды, половинки правды или откровенной лжи. Знание и опыт помогают с успехом отличать навязываемую правду от истинно нравственной оценки событий. При поисках истины речь идет не о „соответствии нравственным первоосновам". Зачастую истинными признаются красивые вещи. Как быть, если появляется человек, который называет истинными моральные догмы пока не возникшего и не оформившегося народа? В таком ли человеке нуждаются народы? Его ли следует называть Первым Пророком?» Лориану не спалось. Мысли об истине не давали покоя.

Пророк взошел на курган с помятой травой. Мгла сгущалась. Он поднял лицо к невидимому в темноте небу. По лицу скользнуло дуновение ветра от далекого и непонятного движения. Лориан понял, что не уйдет, пока не проникнет в чье-либо сознание на противоположном холме. Он забросил воображаемый каменный шар с длинной веревкой и мысленно попытался зацепиться за голову врага. С первой попытки он вошел в мысли сильного и ожесточенного лорса. Сознание лорса было затоплено жаждой крови. Глазами лорса Лориан глянул окрест и не смог удержаться от придушенного вскрика. Где-то над головой у воина Иго раскручивал каменные шары. Как и прочие воины в его стане, лоре стоял на склоне холма и прислушивался к шелесту в небе. Тяжелые шары с помощью черного колдовства перестраивались в порядок, удобный для внезапного нападения. Иго уже готовился к нападению. Почувствовав, что лоре ощутил неожиданный приступ головной боли, Лориан поспешно выскользнул из чужого сознания. Сосредоточившись, Первый Пророк врздел к небесам руку, на которой блеснули два перстня: бирюзовый и сердоликовый. Хотя он полностью отдался мысленному приказу, посылаемому огромному куску камг ня, но все же услышал шумный выдох за спиной. Это Вернорук поспешно спускался с вершины холма в спящий лагерь веков.

«Поднимайся», — потребовал Лориан от тяжелого столпа, лежавшего на траве. Он по-прежнему ничего не видел. Слышал, как в Боровом Вернорук поднимал мужчин, чувствовал, как в опасной близости Иго вел по облачному небу шары Китовласа, и ощущал кончиками пальцев гладкие бока каменной колонны. Грозовые тучи нависли над вершинами холмов. Пока Лориан подводил каменный столп к верхушке холма, беззвездная мгла осветилась вспышками далеких молний. Молнии высветили огромные шары, приближавшиеся к Боровому. У Лориана не было выбора. С помощью волшебного перстня поднимая в воздух огромный столп из камня, он должен был принять вызов Иго. Посылая мысленные команды каменной махине, Лориан развернул гранитный столп и направил его против шаров Иго. Спиной и плечами Лориан чувствовал поддержку Дедо — каменного истукана, которого за день до сражения глубоко врыли в землю на верхушке холма. Дедо помог принять последнее решение пролить чужую кровь.

Беспредельная тьма застилала небо. «В такой темени нос к носу с Китовласом столкнешься и поцелуешься», — пробормотал какой-то пожилой век. «Человек не может выдержать всего. Если сейчас кто-нибудь расплачется, я сойду с ума», — подумал Лориан, ощутив на мгновение приступ слабости.