Пророчество льда

Круг – это начало и конец, где бы он ни кончался.

Или начинался.

Находясь внутри круга, ты оберегаешь себя от того, что находится за ним.

Замкнув что-то в круг, ты оберегаешь это от себя.

Имя твое внутри говорит о том, кто решает все в этом маленьком замкнутом мире.

Имя твое в круге – недосягаемо.

С четырех сторон света круг омывается всеми мирами и силами, стоящими за ними.

Внутри круга должны быть углы, через которые в твой собственный мир войдет то, что ты пожелаешь впустить.

Угол касается круга и открывает проход.

Вратами прохода служит имя того, кто может войти.

Если кто-то не может войти сам, потому что мир твой скрыт от посторонних глаз, стань проводником и приведи в свой мир, не покидая его.

Уголек шуршал и очень быстро стирался на грубом, сером асфальте. Сумерки сгущались, и мне приходилось напрягать зрение, чтобы сделать все правильно. Поток озарения, который сейчас втекал в меня живительным родником, придавал уверенности и азарта.

На этот раз Син не стал прибегать к своему обычному маскараду. Он явился так, как я привык его видеть – в каком-то нищенском рванье, с уродливым и кривым посохом в костлявых руках.

– Остановись! Хаттар! Уверен ли ты в том, что делаешь. Это не так безопасно, как кажется с первого взгляда.

Почему-то меня разозлили его слова. Не могу сказать, что я злился, но во мне возник какой-то протест, бунт. Неудержимое стремление к свободе в собственных действиях и поступках. Мне не хотелось выслушивать сейчас чьи-то советы, пусть даже они исходят от самого духа смерти.

– Ты назвал меня Хаттар?! Не так ли? Это потому, что это мое имя знакомо тебе больше? Или, быть может, ты хочешь, чтобы было так?!

Напряженная рука замерла с черным угольком в пальцах, готовая в любой момент закончить не доведенную до конца линию. Написать очередную букву древнего, как сам мир, заклинания. И желаемое свершится.

– Твое имя субъективность, которая не имеет значения. Мне казалось, что этого имени сейчас в тебе больше, чем имени того, кому принадлежит внешний облик тела. Ты сейчас не более чем аморфная оболочка, уплотненная в некоторых местах лишь силой воли. Твое сознание спит. Твой разум рассеян по мирам пределов. Ты больше Хаттар, чем Алексей.

– Ты знал, что так будет?! Ты ждал этого момента?!

– Нет…

Он не успел договорить. Рука уверенно довершила начатое, и напряженные пальцы разжались, освобождая теперь уже ненужный огарок. Я выпрямился и встал в самом центре. Стихии ждали. Они были готовы выполнить любое мое желание, перенести на своих потоках в любой из миров, но я не торопился. Образы и лица, сменяя друг друга, плясали перед моим взором. Мелькающие так быстро, как только способен был принять напряженный разум. Синасир больше не вмешивался. Стоял в стороне немного напряженный, но с неизменной еле заметной улыбкой на лице, лишенном каких бы то ни было признаков возраста. Мне достаточно было только мельком взглянуть на него, чтобы понять: он пришел сюда не для того, чтобы остановить меня, он пришел увидеть деяние рук своих. Порождение своей собственной игры. Плод своих стараний.

Как собаки ищут в темноте, ориентируясь по запаху и еще по тем неуловимым нюансам, для которых у нас даже слов не найдется, я рыскал сквозь отражения этого мира уверенный, что Маидум не смог уйти слишком далеко. Он не настолько глуп, чтобы броситься обратно в свои земли, тем более с такой добычей. Он предполагал, что мои способности в этом отражении могут быть ограничены. Что я не смогу проявить себя в полной мере. И решил сделать ставку на это. Мы все допускаем ошибки. На этот раз ошибка была именно в этой его уверенности. Но выбора у него не оставалось. В поединке с Хаттаром у него не будет и этого ничтожного шанса.

Я нашел их легко. Они шли по широкой, ярко освещенной улице. Сам Маидум вел под руку Наташу. Размеренно, неторопливо. На нем была не броская одежда, в которой он смотрелся немного нелепо, непривычно. Наемники окружали его со всех сторон. Преданные слуги своего господина, не решающиеся отступить хоть на шаг. На мгновение мне показалось, что этот мир их пугает.