Пророчество льда

Андрей понимал, что численное превосходство его войска еще не залог быстрой и легкой победы. Каждый воин-пустынник, боевой маг, стоил сотни простолюдинов, вооруженных железными копьями или топорами. Если хан привлек на свою сторону три сотни таких воинов, то шансы, пожалуй, равны, как бы нелепо это ни смотрелось со стороны. Солдаты хана замерли, как статуи, и только боевые птицы нервно хлопали крыльями и кричали у них на плечах. Рано или поздно, но князь Андрей все равно собирался встретиться с Мараком в открытом бою. Коль сам хан поторопился ему навстречу, значит, он хочет быстро разобраться с незваным гостем либо опережает события, старается застать Андрея врасплох, пока к нему не подтянулись основные силы.

Так или иначе, но от этой битвы отказаться уже не удастся. Плевать на воинов хана, как бы сильны они ни были, численный перевес должен решить исход сражения.

Дав сигнал своим дворянам, Андрей водрузил на голову тяжелый шлем и выхватил меч из ножен. Барабаны ударили дробь, загудели рога. Шелестя кольчугой, словно саранча крыльями, армия двинулась в бой.

Утомленные долгим ожиданием, солдаты князя бросились на врага, не соблюдая стройности рядов и никак не реагируя на приказы своих командиров. Какое-то свирепое безумство охватило всю армию.

Бадаяны, пустынники Марака, все одновременно послали вперед боевых птиц. Когти этих крылатых хищников были закованы в железо и смазаны сильным ядом, даже легкая царапина, полученная от птицы в бою, могла стоить воину жизни. Кацаари с диким криком ворвались в первую шеренгу, сминая ее, внося смятение. Солдаты останавливались и пригибались, накрывались щитами, кололи пиками, но птицы ловко уворачивались от ударов. Не всем ястребам суждено будет вернуться к своим хозяевам.

Темный волшебник подал сигнал, и призрачные силуэты бадаянов скользнули вниз с холма навстречу противнику. Остались стоять только лучники, маленький отряд численностью не больше двух десятков. Опускались сумерки. Андрей понимал, что в наступающей темноте бой долго не продлится, и, чтоб ускорить действие, велел кавалерии двигаться вслед за пехотой.

Тем временем бадаяны стремительно ворвались в толпу княжеских солдат. Почти не сбавляя темпа, они двигались в глубь пехоты, прорубая себе дорогу изогнутыми тесаками и аттуоками – боевыми посохами, выкованными из суарекской стали. Кацаари кружились над полем битвы, то и дело стремительно срываясь с высоты, наносили удар и снова взмывали ввысь. Пехота и подоспевшая конница князя быстро редели. Над полем слышался свист стрел и бумерангов, лязг стали и приглушенные удары молотов. Бадаяны выстроились в круг, плечом к плечу, в самой гуще толпы пехотинцев. Конники никак не могли пробиться к ним, вынужденные отмахиваться от птиц и уворачиваться от стрел и дротиков. Лучники Марака простреливали все поле, почти не промахиваясь, но шансов на победу это не прибавляло. Белых бурнусов бадаянов становилось все меньше и меньше. Некоторые всадники пытались добраться до вершины холма, но лучники обрушивали такой шквал стрел, что либо доспехи не выдерживали, либо раненая лошадь уносила своего наездника прочь.

Камень-князь выслал подкрепление, и те быстрым ручейком влились в жаркую битву. Как и предполагал Андрей, численное превосходство дало свой результат. Бадаянов осталось чуть больше сотни, их плотное кольцо стало еще уже, и ничто теперь не вызывало сомнений в скорой победе.

Солнце скрылось за дальним хребтом, и поле битвы покрылось сумеречным мороком, даже звон оружия стал каким-то приглушенным. Бадаяны сменили тактику, они, словно по команде, хотя никто не отдавал приказов, бросились в разные стороны, растворяясь в серой массе пехотинцев. Перегруппировались и птицы, каждая отправилась вслед за своим хозяином – охранять его от возможного нападения. Пустынники в одиночку были не менее эффективны, чем слаженным отрядом. Каждый воин был очень опасной боевой единицей. Тренированные и сильные не знающие усталости и страха. Ударом посоха пробивали самый тяжелый доспех, а их мечи были так остры, что не чувствовали разницы между препятствиями, будь то латник или всадник верхом на лошади. Прорубали все отравленной сталью, не оставляя шансов раненым выжить.