Пророчество льда

Ее дом находился ниже по проспекту, в таком же типовом дворе. Я шел к нему так уверенно, что не было сомнений в том, что этот маршрут был пройден мной неоднократно. А может, мне только кажется. Ведь я никогда и никого не любил. Я не обращал внимания на тех, кто был со мной рядом. Я думал только о себе, о своих собственных проблемах и переживаниях, и мне плевать было на остальных. Словно в театре играл, как плохой актер, копируя своего персонажа, но не вживался в роль.

На улице уже темно, а окна в ее доме погашены. За ними нет никого. За ними нет того света, который позвал меня сюда. За ними нет ее. Чтобы убедиться в этом, мне не обязательно идти туда, все понятно и так. Быть может, она еще не пришла домой. Или больше ее нет в этом доме, и ждать дальше нет смысла?

Здесь, в горах, Данияр чувствовал себя неуютно, ему все время казалось, что он подцепил лихорадку. Но, кроме потливости и тяжелого дыхания, других признаков не было. Это путешествие стало для него необходимостью. Останься он в Арахате, ему бы не поздоровилось. И неизвестно, смог бы он выжить в захваченном кочевниками городе. А сейчас он идет вслед за человеком, на груди у которого висит печать великого хана. А значит, Маидум его преемник, и клятва верности, которую Данияр торжественно произнес когда-то в храме Оракула, распространяется и на этого мрачного мага. И служить ему должно так же, как и прежнему повелителю. Противоречий здесь не возникало. Но сомнение, как червь, грызло душу изнутри. Ему казалось, что он что-то сделал не так, словно предал кого-то. Это не давало ему покоя, хотя внешне он оставался совершенно невозмутим.

Костров не жгли вот уже три дня. Шли преимущественно ночью. Тропы были широкие, и молодая луна светила во все небо. Отсыпались днем, в тепле, спать ночью, без шатра или укрытия было невозможно. Холод мог убить быстрее, чем мечи мародеров, идущих за ними по пятам, во главе с молодым шакалом. Маидум все время сверялся с какой-то записью на тонком листе пергамента. То и дело прикладывал печать к отдельно лежащему валуну, подолгу внимательно слушал и чего-то ждал. Потом путь продолжался. Иногда дорога поворачивала практически в противоположную сторону, и весь отряд в полном недоумении следовал за своим молчаливым проводником. Когда поднялись на четвертый, самый высокий перевал, солнце стояло в зените. Маидум приказал отряду отдыхать, а сам проследовал за высокий выступ скалы. Вернулся быстро, неся в руках глиняный кувшин.

– Без горячей пищи мы не сможем идти слишком долго. Запасы на исходе, мой господин.

– Не имеет значения. Мы уже у цели. Древние врата где-то рядом. Если в манускрипте все написано правильно, то скоро выясним, сможем мы пройти ими или останемся здесь навсегда.

– Кругом только лед и камни.

– Врата здесь, я это чувствую. В кувшине ключ, и как только солнце коснется вон той вершины, я попробую открыть первую печать.

– А если у вас не получится?

– Ничего страшного. Мы встретимся с теми головорезами из стойбища, и они станут нашим провиантом на обратном пути. Если же печать откроется, нам предстоит встреча с хранителями пределов.

– Я верю вам, мой господин, но вера моя будет намного крепче, если вы хоть немного посвятите меня в ваши планы. Если скажете, что я недостоин знать их, моей веры и преданности не станет меньше.

Маидум прищурил взгляд и быстрым движением сбросил капюшон бурнуса. В его взгляде читалась и надменность, и какая-то усмешка. Он словно давно ждал этого вопроса от своего слуги.

– Ты боишься смерти, Данияр? Ты пытаешься всячески оградить себя от нее. Сделать все возможное для собственной безопасности. Это совсем не плохо для воина.

– Мои предки учили меня быть осторожным. Но мне трудно быть осторожным, если я не знаю, чего мне бояться.

– Бойся предательства. Бойся предать. Остальное – доблесть. Смерть в бою с противником, равного которому на земле нет и не будет никогда. Смерть в поединке с самым могущественным из воинов. Это великая честь, и я пригласил тебя разделить ее со мной.

Услышав такое, Данияр не нашел что ответить, но похоже, что его господин и не ждал ответа.

Небрежным движением маг разбил кувшин о камни. На острые скалы вывалился желтый комок замерзшего жира, который он стал разминать в руках, выдавливая через кулак. Наконец пальцы наткнулись на что-то твердое. Данияр внимательно следил за каждым движением.

В руках у мага оказался серебряный предмет, чем-то похожий на маленькую лампаду. Он тщательно очистил эту странную штуковину, еще раз сверил надписи на пергаменте и на самом предмете, потом достал из дорожной сумки шелковую нить и привязал один конец к ключу. Именно ключом являлся этот странный цилиндр с утолщением на конце.