Пророчество

Атон резко обернулся и удивленно нахмурил брови, узнав в говорившем Сашу. Совершенно бесшумно появилась она у него за спиной, и теперь уже было ясно, что она без труда читает мысли. И все же он вслух ответил:

- А я вовсе и не боюсь.

- Я знаю.- Улыбнувшись, Саша подошла к нему поближе, но, когда Атон хотел шагнуть ей навстречу, она жестом остановила его. В ее облике явно произошло какое-то изменение, только он пока не мог определить, в чем именно оно выражалось.

- Я знаю еще и то, что ты вовсе не хочешь, чтобы он тебя обнаружил,- продолжала она.- Но поверь мне, это было бы напрасной жертвой. Они убьют тебя, но это ничего не изменит.

- Они убьют не только меня, но и многих людей,- отвечал Атон.- И в этом - моя вина.

- Неправда.

- Я проиграл,- возразил Атон. В голосе его зазвучала горечь.- Я мог бы этому воспрепятствовать. Я знаю, что был на это способен, но я все же проиграл.

- Так же как и я,- печально промолвила Саша.- Мы проиграли все, так как пытались бороться с судьбой, а против ее власти не способны ничего поделать даже боги. Но даже если и так, это не дает тебе права бессмысленно жертвовать своей жизнью. Ни тебе, ни Птаху, ни кому-либо другому.

- А что я, по-твоему, должен предпринять? - возмутился Атон.- Сбежать и скрываться до тех пор, пока все эти люди, работающие на плотине, не погибнут? - Он кивнул на черную тень, отбрасываемую стеной.- И это произойдет, ты же знаешь! Ничто не может остановить их.

- Можно предотвратить то, что пока еще не произошло,- возразила Саша.

- Слова! - с горечью отвечал Атон.- И это не более чем слова! Ты… ты же говорила, что находишься здесь, чтобы помочь мне. Так почему же ты этого не делаешь?

Но именно этим я и занимаюсь,- печально отвечала Саша. Вероятно, она сознавала, что столь резкий его тон был всего лишь выражением его беспомощности, но в действительности он вовсе не хотел причинить ей боль.

- Кто же ты на самом деле? - спросил вдруг Атон.- Кто ты, Саша,- или, быть может, тебя зовут как-то иначе?

- Но ты уже давно ведь это знаешь,- усмехнулась девушка.

- А если это так, тогда помоги мне,- не сдавался Атон.- А если не мне, то хотя бы всем этим людям, не имеющим к происходящему кошмару никакого отношения.

- Этого я не могу сделать,- вздохнула Саша. Она продолжала улыбаться, но улыбка ее была очень печальной, сочувственной.- И я не должна была этого делать ни в коем случае. Существуют вещи, вмешиваться в ход которых мне не дозволено, и хорошо, что это так. Это - твоя судьба, Атон. То, что можно сделать, можешь осуществить лишь ты один, и больше никто.

- Сделать? - Атон едва не задохнулся.- Но что еще я могу сделать? Гор и Осирис уже сделали все что могли. И как только взойдет солнце…

- Вспомни, что говорил тебе Птах!

Атон удивленно взглянул на нее:

- А что именно?

- Эхнатон вовсе не говорил, что боги должны пробудить его воинов к жизни.

- Ну и что это значит? - поинтересовался Атон.- Что… что ты имеешь в виду?

- Я не имею права говорить тебе об этом,- вздохнула Саша.- Но ты и так знаешь ответ. Он готов у тебя в сознании, и я уверена, ты без труда найдешь его. Солнце пока еще не взошло.

Она шагнула назад, и тут в небе показалась огромная тень. Вертолет, резко изменив свой курс, направился прямиком на Атона.

- А теперь мне пора,- промолвила она. Не прошло и секунды, как она исчезла. Лишь следы ее, отпечатавшиеся на мягком песке, свидетельствовали о ее появлении здесь.

Атон не отрываясь смотрел на ее следы, пока шум моторов вертолета не послышался почти над самым его ухом, а волна воздуха от двигателей не стерла их с поверхности песка. Интересно, какие именно слова Птаха имела в виду Саша? Он не забывал об этом ни на секунду, и в конце концов происходило здесь все в точности так, как и предсказывал Птах.

И тут он вдруг понял свою ошибку. Атон вдруг не только совершенно четко осознал значение Сашиных слов, но и ясно представил себе, что он должен теперь предпринять.

Вертолет медленно приземлился в центре маленького вихря, созданного им же самим. Пригнувшись, защищаясь от внезапно нахлынувшего на него потока маленьких камешков и песчинок, Атон, прикрывая лицо, бросился вперед, не дожидаясь, пока мотор остановится полностью.

Дверца кабины отворилась, и Атон увидел своего отца и Птаха. Оба были смертельно бледными.

- Атон! - облегченно выдохнул его отец.- Ты жив! Слава Богу, ты жив! Так что же…

Атон, нетерпеливым жестом оборвав его на полуслове, влез в кабину, причем в спешке он пребольно отдавил Птаху ноги - но египтянин, казалось, этого даже и не заметил. Лицо его от ужаса было не просто бледным, как у отца Атона, но даже несколько зеленоватым, причем Атон с большим усилием подавил при виде его злорадную ухмылку. Ведь если Птах дико нервничал, когда при поездке на обычном автомобиле стрелка спидометра миновала отметку «пять километров в час», то каково же было ему теперь, на борту вертолета, двигавшегося со скоростью, в несколько десятков раз превышавшую скорость автомашины?