Прорицатель

Мей запустил пятерню в волосы, точно надеясь изгнать головную боль. Он долго сковывал свои воспоминания, заталкивая их куда-то на край сознания, в самые сокровенные его уголки — а теперь они прорвались и властно захватывали его. На него пахнуло свежестью лесной чащи и прелой листвой, покоем и горечью расставания... Зарастают ли такие глубокие раны? Мей не знал — и не смел надеяться.

Но кто, в конце концов, помешает ему проверить?...

— Кстати, — добавил Кнеша, точно вдруг вспомнив о какой-то мелочи; Мей напрягся, готовясь к чему угодно. — Я тут повстречался с Домиником до того, как попасть к Князю. Что ж, весьма умный и приятный человек. Думаю, в твоих интересах сотрудничать с ним.

Кнеша сказал это спокойно и даже весело, но Узы давали Мею подсказки о малейшей фальши в его словах. Он недоверчиво хмыкнул и спросил:

— А если серьёзно?

Кнеша помрачнел и подошёл к самому краю. Долго смотрел вниз, в сине-серую бездну, и Мей задался вопросом, не борется ли он с головокружением от такой высоты. Какое-то время стояла тишина, и лишь море монотонно шумело, продолжая свои неспешные рассуждения. Потом Кнеша пнул камешек, пустив его меж зубцов, и наконец ответил:

— Если серьёзно, мы дрались. Я имею в виду — с помощью магии, конечно. Он пытался меня убить, как только увидел. А я пытался его удержать, чтобы он не спустился в святилище Богини. Хорошо, что ты вовремя разрубил установку — он сбежал, когда с небом начали твориться всякие странности... Скорее всего, скрылся через портал или сел на корабль до Лирд'Алля. Уж не знаю, кто он и чего хочет, но он опасен, а особенно для тебя.

Мей вздохнул. Что ж, это совсем не странно. Пожалуй, даже самое логичное из всего, что случилось в последнее время.

— Думаешь, он как-то причастен к смерти Странника, который передал письмо Галке?

— Вряд ли Странника, — уточнил Кнеша. — Истинных Странников не так много, знаешь ли, а в Рагнарате и подавно. Это мог быть любой наёмник, которому кто-то из них доверил своё кольцо... Но в любом случае — да, на совпадение не похоже. Кому-то очень не хотелось, чтобы Ниэре связалась с тобой. Нужно скорее уходить отсюда.

— Ну, я не то чтобы против, — усмехнулся Мей. — Хочу только сначала заглянуть кое к кому.

— К Ерлиенну? — догадался Кнеша.

Мей кивнул.

— Узнаем, сможет ли он открыть портал в Рагнарат.

— В Рагнарат? — с вкрадчивой улыбкой промурлыкал Кнеша. — А как же наш договор?... Что я, вероломный лиходей, не должен туда возвращаться, дабы не нарушить покой невинных?

— А я и не предлагаю тебе возвращаться, — Мей не менее вкрадчиво улыбнулся в ответ; душа у него разливалась в ликующих трелях, и все опасности, включая загадочного Доминика, казались ерундой, ненужным довеском прошлого. — Думаю, Узы выдержат такой короткий разрыв.

— Насколько короткий? — занервничал Кнеша. — Учти, для тебя это тоже чревато...

— Очень короткий, — заверил Мей. — Да и Ерлиенн, надеюсь, подстрахует нас... Я вернусь сразу, как только заберу Нери. И повидаюсь с отцом.

«Заодно поговорю с ним о Доминике», — пообещал он про себя, прекрасно понимая при этом, что жестокий волшебник с талантом механика — скорее предлог...

Кнеша смерил его задумчивым взглядом. Мей приготовился выслушать язвительную тираду, но он всего лишь спросил:

— А ты уверен, что она пойдёт с тобой? Оставит свой дом, чтобы скитаться с прорицателем, чьей смерти хочет половина Мироздания?

Мей тоже подошёл к краю площадки. Холодный и яркий свет Льёреми, густой, будто молоко, снова раскромсал набежавшие облака, и усыпанное бликами море сверкало, как драконья чешуя. Интересно, бывают ли всё-таки другие драконы, не каменные?... Ерлиенн упоминал племя Скалистых — а сколько ещё осталось Эсалтарре в разных мирах?

Мей улыбнулся своим мыслям. Какая приятная рассеянность.

— Она пойдёт, — сказал он, глядя на утопающий в сиянии горизонт. — Я знаю.

ЭПИЛОГ

Мей помнил, как однажды (это случилось, когда его уже начали одолевать боли в спине, а косички Нери — по числу лет — стали совсем тонкими, с промелькивающим в зелени серебром) она спросила его:

— Почему ты так бережёшь их? — указав на рисунки Кнеши, папку с которыми он в очередной раз выкладывал из своего рюкзака. Рисунки были разные, целая кипа, в основном — эскизы и наброски, однако попадались и законченные: здания и лица, виды, насекомые, орнаменты... Иногда Мей вообще не мог понять, что именно изображено: реальность раскалывалась на фрагменты, затем перемешанные прихотливой рукой. К примеру, ворох разрозненных переливов, невесомый штрих клюва, янтарный глаз — и вот уже, кажется, павлин; а может, лишь кажется.

Он пожал плечами.

— Почему бы и нет? Это же память.

— Мей, — мягко сказала Нери, с затаённой болью глядя на него. — Послушай... Он всегда был чужим тебе. Прими это. Всё, чего он хотел, — это приобщиться к твоему Дару.

Мей помолчал, не желая спорить. А потом произнёс то, что давно стало непреложной истиной — ясной, как свет Льёреми или драконье пламя:

— Всё, чего он хотел, — это не быть одному.

* * *