Пропущенный мяч

Мне снился город, где не было никого, кроме меня! Все жители исчезли, потому что мой голос обладал странной разрушительной силой. Всякий раз, когда я обращался к человеку, он тут же исчезал. Я открывал рот, и вокруг меня образовывалась пустота. Люди бежали, едва завидев меня, а я в отчаянии звал их, пытаясь объяснить, что не виноват, и от звуков моего голоса они распадались на молекулы. Вскоре не осталось ни одной живой души. Я был последним человеком на земном шаре. Охваченный грустью, я сел в холле какого-то отеля и заплакал над своей горькой судьбой. Я спрашивал себя, существует ли способ исправить катастрофу, причиной которой я стал, и понял, что нет. Люди никогда не вернутся. Я принял обет не произносить больше ни слова, хранить молчание до конца своих дней. И вдруг послышался стук молотка, доносившийся с верхних этажей отеля. Я вскочил и побежал наверх по лестнице. В городе остался еще кто-то, и если я сумею его найти, мир спасен. Целую вечность я взбирался по лестнице, а звук приближался. В тот миг, когда я достиг последнего этажа, я проснулся. Кто-то стучал в дверь. Я попробовал встать, но все мои мускулы завопили от негодования. У меня было такое ощущение, что я всю жизнь служил грушей для начинающих боксеров. Я никогда больше не смогу ходить и остаток жизни проведу в этой комнате, прикованный к постели. Старая, морщинистая сиделка будет ухаживать за мной и кормить с ложечки куриным бульоном. В дверь продолжали настойчиво стучать. Я крикнул:

— Иду!

Часы показывали без десяти восемь. Значит, я спал меньше пяти часов. Через полгода я добрался до двери. Еще неделю я открывал замок и два часа тянул за ручку. Наконец ранний посетитель предстал передо мной. Это был Гримз.

— Святой Иисус, — сказал он. — Ваше лицо похоже на карту рельефа Скалистых гор.

— Да, и мне еще повезло. Я бы мог попасть в долину Смерти.

Я впустил его в комнату. В этот раз он воздержался от остроумных замечаний по поводу обстановки. Мы опустили прелюдию и приступили прямо к сути.

— Я не смогу связать двух слов, пока не волью в себя чашку кофе, лейтенант, — объяснил я. — Присоединяйтесь ко мне, если хотите.

Я прошел в кухню, открыл кран и засунул голову под струю холодной воды. Постояв так три-четыре минуты, я вытерся полотенцем и занялся приготовлением кофе.

Грим заявил:

— Поскольку я завтракал два часа назад, чашка кофе мне не помешает. Вы, частные детективы, умеете жить красиво. Просыпаетесь, когда хотите и, если у вас нет настроения, можете весь день валяться в постели с детективным романом в руках, жуя шоколад.

— Шоколад у меня кончился, но если хотите взять у меня книжку, не стесняйтесь. Советую начать с «Красного и черного». Стендаль поможет вам отвлечься от работы.

— А как насчет «Голубого и черного»? Мне всегда хотелось прочесть вашу автобиографию. Может, я узнаю одну из ваших маленьких тайн. Например, кто преподал вам первый урок бокса? Или почему вы исчезаете в штате Нью-Джерси, в то время как вы должны вести расследование в Нью-Йорке?

Когда кофе вскипел, я поставил на поднос термос, две чашки, ложки, бумажные салфетки, сахарницу, полпакета молока и отнес все это в гостиную. Кто посмеет сказать, что я плохая домохозяйка?

Гримз похвалил кофе, что польстило мне. Он определенно начинал мне нравиться.

— Я должен поблагодарить вас за то, что вы освободили меня вчера, — сказал я, зажигая сигарету. — Мне кажется, это было так давно, что я почти забыл об этом.

— Я чуть не сказал Горински, что не знаю вас. Но вовремя вспомнил, что Ирвингвилль не слишком гостеприимное место, и решил, что вам, наверное, нужна помощь.

— На это я и надеялся. Мне некого было больше позвать.

Гримз допил кофе и поставил чашку на стол.

— Я рад, что оказал вам небольшую услугу, Клейн, честное слово. Но за это вы должны мне объяснить, что вы там вытворяли.

— Я проверял одну версию, связанную с убийством Джорджа Чепмэна. Я все еще не знаю, кто истинный виновник, но уверен, что напал на верный след.

И я рассказал ему правду о катастрофе, происшедшей пять лет назад, рассказал, что Виктор Контини был замешан в этом деле и что Бруно Пиньято работал на него. Рассказал о поездках в Нью-Джерси, о том, как я нашел Пиньято мертвым в его доме, обрисовал в общих чертах мое общение с капитаном Горински. Закончил я описанием своих ночных злоключений. Гримз налил себе вторую чашку кофе.

— Если бы вы рассказали мне обо всем вчера, — сказал он, — вы избежали бы многих неприятностей.

— Я не думал, что события начнут разворачиваться с такой скоростью. Я хотел найти что-то более конкретное, прежде чем говорить с вами.

— Не вам решать, что конкретно, а что нет, Клейн. Когда вы нападаете на след в подобном деле, это касается полиции, понятно? Вы не имеете права рыскать повсюду ради собственного удовольствия. Возможно, Пиньято был бы сейчас жив, если бы вы не поступили так необдуманно.

— Это всего лишь слова, лейтенант, и вы это превосходно знаете. Вчера вас не интересовали мои рассказы. Вы говорили о письме так, будто я его выдумал.