Проповедник

Мелльберг встал из-за стола, с довольной миной похлопал Патрика по плечу и вышел из комнаты отдыха. Патрик прекрасно понимал, что и на этот раз ему, как обычно, придется сделать всю работу, а славу присвоит себе Мелльберг. Но, по разным причинам, этот бесспорный факт его больше не особенно раздражал.

Патрик вздохнул, взял со стола свою чашку, чашку шефа и поставил их в посудомоечную машину. Да, похоже, крем от загара ему сегодня не понадобится.

— Эй, вы, давайте поднимайтесь! Вы что, думаете, здесь какой-нибудь чертов пансионат для пенсионеров, поэтому можно разлеживаться и валять дурака целый день?

Голос прорезался сквозь плотную пелену крепкого сна и болезненно отдавался в голове. Йохан осторожно приоткрыл один глаз, но тут же снова его зажмурил, ослепленный сиянием солнечного летнего дня.

— Ну, какого еще…

Роберт, его брат, годом старше, крутанулся на кровати и накрыл голову подушкой. Ее тут же сдернули, и он приподнялся, недовольно ворча:

— Ну что, неужели человеку нельзя отоспаться утром хоть иногда?

— У вас каждый день иногда. Вы, бездельники, только и знаете, что дрыхнуть каждый божий день. Уже почти двенадцать. Если бы вас не носило неизвестно где каждую ночь — одному богу известно, чем вы там занимаетесь, — то, конечно, вы бы не храпели тут до обеда. А мне, между прочим, по дому хоть немного помогать надо. За жилье вы, дармоеды, не платите, за еду тоже. Два здоровых мужика. Так что я не считаю, что требую слишком многого — чтобы вы хоть иногда подсобили вашей бедной матери.

Сольвейг Хульт стояла, скрестив руки на своем непомерном животе. Она была болезненно разжиревшей и бледной настолько, что могло показаться, будто она никогда не выходит из дома. Сальные пряди давно не мытых волос темными сосульками обрамляли ее заплывшее лицо.

— Вам почти по тридцать лет стукнуло, а вы все сидите у матери на шее. Это что, настоящие мужчины, по-вашему? Поглядите на себя. И как вы только ухитряетесь, хотела бы я знать, гулять и пьянствовать каждый вечер? Вы оба не работаете и никогда на хозяйство ни копейки не дали. Да, был бы здесь сейчас ваш отец, вы бы у него по струнке ходили. А кстати, что слышно из службы трудоустройства? Вы туда еще две недели назад собирались.

Теперь настала очередь Йохана накрывать голову подушкой. Он попытался абстрагироваться от этой докуки и непрекращающихся нравоучений, которые пошли по кругу, как заезженная пластинка, но и его подушка улетела. И Йохану пришлось поднимать свою похмельную головушку, гудящую так, словно в ней маршировал и наяривал во всю мочь духовой оркестр.

— Завтрак я уже давно накрывала. Сами найдете еду в холодильнике, не баре.

Огромное тело Сольвейг заколыхалось и поплыло прочь из маленькой комнаты, которую братья по-прежнему делили на двоих. Дверь закрылась. Они не стали пытаться залечь поспать снова, а вместо этого достали пачку сигарет и оба закурили. На завтрак, на крайняк, можно было и наплевать, но курево — дело святое. Без утренней затяжки, которая сладко прокатывалась по горлу и возвращала их к жизни, они обойтись не могли.

— Здорово мы, однако, поживились вчера, что скажешь? — усмехнулся Роберт и выпустил дым колечками. — Я же тебе говорил, что у них будут классные шмотки. Богатые шишки из Стокгольма. Эти дерьмо покупать не станут, им только все самое лучшее подавай.

Йохан ничего не ответил. В отличие от старшего брата, которого каждый раз, когда они шли на дело, переполнял адреналин, его, напротив, по целым дням и до и после переполнял страх. Он чувствовал внутри не просто холодный, а леденящий комок, но всегда делал то, что говорил ему Роберт, и ни разу не помыслил поступить как-нибудь иначе.

Их вчерашнее дело стало самым крупным за последнее время и, естественно, принесло им большую добычу. Они не могли слишком часто обчищать жилье приезжих, иначе люди начинали опасаться держать в своих летних домах дорогие вещи. И тогда там можно было поживиться по большей части только ничего не стоящим старым барахлом, с которым они даже не знали, что делать. Или же им попадались купленные на аукционах древности, из-за которых они чувствовали себя полными идиотами, потому что столь ценная добыча ничего не стоила: эти вещи они просто не могли продать — хоть в задницу себе засовывай. Видит око, да зуб неймет. Но вчера им здорово повезло: они сперли новый телик, новый DVD-плеер, игровую приставку Nintendo и нашли еще в доме женские украшения. Роберт собирался все это поскорее продать по своим обычным каналам и получить хорошие денежки, но надолго их, как обычно, не хватит. Как пришли, так и ушли — краденые деньги жгли карман и заканчивались, как правило, в лучшем случае недели через две. Деньги улетали на игру; как любая дармовщина, легко тратились на гулянки, выпивку или что-нибудь шикарное. Йохан глянул на дорогие часы у себя на руке. Вот уж действительно повезло так повезло, что мамаша не очень разбиралась в ценах на такие вещи. Если бы она, к примеру, знала, сколько стоят его часы, то ее вопли вообще не прекращались бы ни на секунду.