Проповедник

Теперь Патрик снова узнавал своего начальника. Послышались более свойственные Мелльбергу нотки. Впрочем, Патрик по опыту знал, что пытаться менять его представления не имеет смысла. Легче просто впустить это в одно ухо и выпустить через другое.

– Что нам о ней известно?

– Пока ничего. Навскидку лет двадцать пять. Единственный предмет одежды, если это можно так назвать, – сумка, в остальном же совершенно голая. Кстати, у нее довольно классные сиськи.

Патрик закрыл глаза, мысленно повторяя, как заклинание: «Ему недалеко до пенсии. Ему недалеко до пенсии…»

– Непосредственная причина смерти не видна, но ей довольно крепко досталось, – невозмутимо продолжал Мелльберг. – По всему телу синяки, и присутствуют раны – похоже, ножевые. Да, еще она лежит на сером одеяле. Патологоанатом уже здесь и осматривает ее, так что можно надеяться, скоро получим предварительное заключение.

Патрик увидел, что команда вокруг женщины приготовилась осторожно переместить ее в мешок для транспортировки трупа. На руки и ступни в соответствии с правилами уже надеты мешочки, чтобы сохранить возможные следы, и криминалисты из Уддеваллы привычно взаимодействуют, чтобы опустить женщину в мешок наилучшим образом. Потом им предстоит еще поместить в пластиковый пакет одеяло, на котором она лежала, чтобы позже его тщательно обследовать.

По изумленному выражению их лиц и тому, как они вдруг застыли, Патрик понял, что произошло нечто неожиданное.

– В чем дело?

– Вы не поверите, но тут лежат кости. И два черепа. Судя по количеству костей, я бы сказал, что оно как раз соответствует двум скелетам.

Лето 1979 года

По пути домой в ночь праздника летнего солнцестояния ее изрядно мотало на велосипеде из стороны в сторону. Празднование получилось несколько более бурным, чем она предполагала, но это не имело значения. Она ведь взрослая и может поступать как хочет. Главное, что ей удалось ненадолго избавиться от ребенка. От малышки с ее криками, жаждой ласк и требованием чего-то, что она не способна ей дать. Ведь это из-за малышки ей по-прежнему приходится жить с матерью, и старуха почти не выпускает ее из дома, хотя ей двадцать лет. Прямо чудо, что сегодня вечером ее отпустили на праздник.

Не будь у нее ребенка, она сейчас уже могла бы жить самостоятельно и зарабатывать собственные деньги. Могла бы уходить из дома, когда захочет, и возвращаться, когда заблагорассудится, и никого бы это не касалось. Но с ребенком такое невозможно. Больше всего ей хотелось куда-нибудь отдать девочку, но старуха не соглашалась, а расплачиваться приходилось ей. Раз уж матери так хотелось этого ребенка, могла бы ведь и заботиться о нем сама?

Старуха порядком рассердится, когда она прикатит домой под утро. От нее несет алкоголем, и за это наверняка придется завтра расплачиваться. Впрочем, это того стоило. Так весело ей в последний раз было еще до рождения малышки.