Проповедник

Второе событие затронуло не внешний мир, а внутренний. Стояла середина мая, со своими вечными спутниками: солнечными деньками и бурлящими гормонами. Я успешно заканчивал третий курс. Славку выпустили из казармы, однако, наше покорение "ма-а-сковских телочек" отодвинулось на неопределенный срок. Славка постоянно зашивался: то в нарядах, то по учебе, то на ежедневных репетициях к майским праздникам. От Лидии Сергеевны мы съехали, сняв однокомнатную квартирку в соседнем доме.

В один из таких деньков на последнюю пару прилетел Карлсон и попросил остаться в аудитории после окончания занятий. Как только преподаватель по отраслевой экономике покинул аудиторию, на кафедру спланировал наш самый обаятельный и привлекательный человек в мире. Сиял он как Славкины сапоги перед парадом 9-го мая.

— Итак, друзья, прошу любить и жаловать, Швецова Полина! Перевелась к нам из "Плехановки" и теперь будет учиться в нашей группе.

В аудиторию вошла хрупкая, слегка смугловатая девочка с ангельским личиком и огромными, чуть раскосыми на восточный манер синими глазами. Пухлые чувственные губы и изящная родинка над ними. В зале повисла тишина, затем кто-то на задних рядах выронил ручку, чем выдернул меня из омута этих бездонных озер. Я оглянулся на источник звука, что бы как-то отвлечься и не привлекать внимание остальных. Не хотелось снова стать объектом насмешки. Напрасно, кстати. Вся мужская половина группы сидела в той же позе с открытым ртом и поедала взглядом новенькую. Шушукались только девчонки, осматривая вошедшую, словно та прилетела откуда-то с Юпитера. Невозмутимым остался лишь Чернецов. Его взгляд не выражал и намека на удивление.

— Привет, ребята, — прожурчала она, точно звонкий родничок в жаркий летний день. Я — Полина, давайте знакомится.

Наш гламурный "вождь" встал, огляделся и произнес:

— Здравствуйте, Полина. Это наша группа, я ее староста Сергей. Я так думаю сейчас поименно Вы мало кого запомните, но в процессе обучения узнаете всех. Предлагаю пока ознакомительную прогулку, я покажу Университет, а заодно расскажу, как у нас обстоят дела.

Полина быстро пробежалась по рядам глазами, затем посмотрела на Сергея, и сделав видимо какие-то выводы, ответила:

— С большим удовольствием.

— Кар… Э-э, Константин Сергеевич, Вы не возражаете?

— Конечно не возражаю, Чернецов. Пусть девушка быстрее освоится.

Внутри меня нахлынули противоречивые чувства. С одной стороны кипящая злость вперемешку с яростью, что какому-то заносчивому ублюдку, родившемуся с серебряной ложкой во рту, так легко все достается. С другой, я молил, чтобы они быстрее ушли, очень не хотелось, чтобы ее первое впечатление обо мне сложилось именно сейчас, как об очкарике в затертом свитере. Конечно, хотелось верить, что такая девушка способна разглядеть в человеке не только блестящий фантик, но и заглянуть куда как глубже поверхностного лоска. Да только реалии таковы, что все начинается с упаковки, и если она выглядит как замызганный пакет с логотипом супермаркета, мало у кого возникнет желание заглянуть внутрь.

Чернецов гордой походкой подошел к Полине, слегка выставил локоть, намекая на сопровождение. Та подняла глаза, улыбнулась, взяла его под руку. И они удалились на экскурсию.

Я вышел следом за ними и побрел к выходу. Впервые я так себя ненавидел. В моей ситуации шансы на то, что я смогу обратить ее внимание к своей персоне стремятся к тысячным долям. Дорога до дома пролетела в полной прострации. Сотни раз я прокрутил все возможные варианты того, как смогу ее заинтересовать.

Дома меня встретил Славка:

— Чувак, прикинь, по результатам парада, наш взвод занял третье место. Начальник роты дал два дня увольнения, с освобождением от нарядов и заданий. Держись Москва! Славик и Андрей выходят на тропу войны.

— Славка, вот скажи, а как у тебя с девушками?

— Да нормально, бегаем с корешами в одну общагу к медичкам, они там знаешь какие голодные, ух!

— А если просто познакомится, в кафе например или парке. С красивой девушкой, не голодной? — Я грустно улыбнулся.

— Ну тоже бывает, да они частенько сами на китель и погоны липнут. Я раньше все в гражданке старался в увольнение сходить. А как смекнул, что форма… Погоди-ка, ты чего втрескался что ли? Та-ак, колись, кто такая? Нет, стоп, я сейчас, — он выбежал на кухню, загремел каким-то хозяйским хламом, затем влетел в комнату в черной рясе и с огромной цепью на груди, на которой болтался не менее огромный крест и затянул:

— Во славу Отца нашего небесного исповедуйся, сын мой! Какая окаянная блудница, сбила тебя с пути послушника божьего, о юный отрок?

Я прыснул со смеху, настроение поднялось:

— Да новенькая у нас, с Плехановского университета перевелась. Я таких никогда не видел! Теперь не знаю, что делать. Ты ведь в курсе, где я учусь, и как меня воспринимают. А ее в первый же день Чернецов окручивать начал.

— Мде, мажорчик время не теряет, как некоторые, — он задумался, — Похоже, наш крестовый поход отменяется. Хотя, есть идея! Что у тебя с финансами?

— Да есть немного, накопил что-то около тысячи вечнозеленых.