Проповеди 2

Как же ты, человек, не ходишь в храм? Это удивительно. Литургия идет воскресная – а ты что-то там, в миру, ей предпочитаешь. Ну бывают невозможные обстоятельства: человек сидит в тюрьме, или у него нет обеих ног, или еще какие-то страшные беды – схватили, ударили, заболел, температура сорок один. Конечно, как тут поднимешься? Но не рваться всем сердцем в храм, когда есть служба? Это говорит о том, что человек совершенно не понимает, чт%о здесь происходит; у него совершенно сердце холодное; он абсолютно не чувствует присутствие Бога в Божественной службе. А раз он не чувствует Бога, как он может любить Его? Раз он не любит Бога, как может любить другого человека? А если нет любви – тогда возможен всякий грех, всякое безумие, любые страшные поступки, даже уму непостижимые.

Отчего это происходит? Оттого, что человек живет грехом, а не любовью к Богу. Поэтому, естественно, когда с ним нечто случится и он начинает молиться, пытается как-то увернуться от тяжелых обстоятельств – ничего не происходит. Он говорит: "Господи, помоги!" Молчание. Он ничего не получает, потому что Господь знает: если ему сейчас помочь, освободить от того, что его мучает, дать то, о чем он просит, этот человек опять вернется к своим прежним делам. Пусть уж лучше он поскорбит и, находясь в этой скорби, прося постоянно у Бога, толкаясь то в одни двери, то в другие, может быть, в этом толкании постепенно что-то поймет, в его сердце ниспадет хотя бы один луч благодати Божией.

То, что достигается трудно, больше и ценится. Мать любит больше то дитя, с которым она больше намучилась. Это естественно. И художник любит именно ту картину, которая ему не давалась и которую он писал очень долго. Во что человек больше вкладывает труда, то ему дороже. Именно поэтому Господь так устроил, что путь в Царствие Небесное такой трудный – чтобы мы ценили ту благодать, которую Господь нам дает, потому что это самая величайшая драгоценность.

И образ этого евангельского сотника должен быть запечатлен в нашем уме и сердце, нам нужно понять: если мы хотим что-то получить от Бога немедленно, то должны обладать, во-первых, крепкой верой в то, что Господь нас слышит. А если Он нам чего-то и не дает в данный момент, то, значит, так нам нужно. Мы должны иметь величайшее смирение и просить у Бога именно со смирением. Должны быть готовы принять то, что Господь даст, несмотря на наши просьбы, и ничего не требовать от Него, как это обычно у нас бывает: мы чуть не "с ножом к горлу", желаем во что бы то ни стало, а если нам не дается, впадаем в отчаяние.

И нужно обязательно стремиться к милосердию, свое сердце стараться умягчать. Вот, допустим, я человек жестокий, злой, грубый. Как мне себя изменить? Только постоянным упражнением своего сердца, все время приучая себя к милости, все время стараясь делать добро людям всем, без разбора, независимо от того, как они ко мне относятся и кем приходятся – не только своим, а вообще всем. Мы часто думаем: давать или не давать, хорошо это или нехорошо? Но если ты чувствуешь, что жаден, то лучше дай, потому что этим самым будешь упражнять свое сердце в милосердии. Вот ты сидишь в автобусе и очень устал. Вошел человек, и ты видишь, что он не так устал, как ты. Но если хочешь приобрести милосердие, то все-таки встань ради него, потому что милосердие можно приобрести только таким путем: отказываясь, отрывая от себя ради другого.

Кто-то тебе постоянно досаждает своей грубостью, хамством, неразумием, властолюбием, раздражает своей суетливостью. Ты можешь ему выговорить, поставить на вид, можешь его заставить изменить поведение. И этому человеку, может быть, будет полезно, если ты его возьмешь в какие-то рамки; но будет ли польза от этого самому тебе? не повредишь ли ты своей душе? Не лучше ли тебе потерпеть, смириться и подождать, пока он сам поймет? Тогда это окажется более прочно, потому что, пока ты его держишь, он будет держаться, но как только ослабишь, он вернется к прежнему. А если он поймет сам, это совсем другое. Можно человека заставить в церковь ходить, каждое утро ему звонить: ну что ж ты спишь, пойдем в храм, да там так хорошо… И так его всю жизнь понуждать. Но как только ты умрешь, понуждать никто не будет – он опять не будет ходить. Другое дело, когда он своими ножками раз пришел, два пришел, остался – и уже навсегда. Это гораздо прочнее, тут уже не надо ни тащить, ни заставлять.