Пропавший

В лучах заходящего солнца электричка линии S7 Потсдамского направления неторопливо совершала извилистый маршрут по району Шарлоттенбург. Могенс в переднем вагоне глядел в окно, высматривая название следующей станции. Несмотря на четкие инструкции, присланные по электронной почте, он боялся сойти не на той остановке. Когда поезд въехал на станцию Шарлоттенбург, он, посмотрев на план, с облегчением убедился, что до станции Берлин-Грюневаль, где ему следовало выйти, осталось еще две остановки. Он был доволен, что место условленной встречи находится за городской чертой, потому что рад был как можно дальше оказаться от Фридрихсхайна, где окопались датчане, хотя название места, в котором была назначена встреча, – Тойфельсберг[8] – несколько его смущало.

Парик Могенс не стал надевать, оставив его в съемной квартире, и удовольствовался тем, что спрятался за солнцезащитными очками. В Сети до сих пор не было никаких газетных материалов по поводу совершенной им кражи, даже районная газета «Кристиансхавнер» не удосужилась упомянуть о таком происшествии. Это заставило Могенса усомниться в том, что его преступление когда-либо станет достоянием гласности. Это казалось очком в его пользу при устройстве дальнейшей жизни. Несмотря на крупный размер похищенной суммы, он понимал, что такие деньги не обеспечат его навечно, однако это был хороший стартовый капитал, и у него уже имелись планы, как построить чудесную, восхитительную жизнь. Достаточно избегать контактов с официальной властью – как датской, так и немецкой, и можно жить спокойно, ничего не опасаясь.

Двенадцать минут спустя он сошел с электрички на станции Берлин-Грюневальд и направился к вокзальчику с небольшой колокольней, а оттуда дальше, в сторону леса, за которым прятался Тойфельсберг.

«Фестиваль-чертопляс», – гласила надпись на ярком плакате с изображением огненного трезубца. Плакат был выставлен на подступах к обширному лесному массиву перед небольшим кафе, которое одновременно служило пунктом велопроката. Плакат оповещал публику о том, какие артисты и музыканты примут участие в трехдневном фестивале танцев и музыки, который проводился на территории заброшенной радарной станции на вершине Тойфельсберга. Перспектива оказаться среди музыкального столпотворения Могенсу не понравилась, но он покорно побрел вдоль опушки, следуя указательным стрелкам, укрепленным на деревьях на расстоянии нескольких сот метров одна от другой.

Через полчаса непрерывной ходьбы стрелки вывели его к озеру Тойфельсзее[9], раскинувшемуся у подножия горы. На темной поверхности виднелась кучка купальщиков. Их бледные тела и лица выглядывали из темной воды, как белые кувшинки. Вокруг озера расстилался сочный, зеленый луг. Могенс удивился нежданному зрелищу разлегшихся на траве обнаженных человеческих тел, загоравших в последних лучах заходящего солнца. В дальнем конце луга, у опушки, паслось семейство кабанов. Матерая свиноматка и четверо поросят безмятежно рылись в рыхлой земле. Могенс невольно загляделся на полногрудых обнаженных женщин с черным треугольником внизу живота. Проходя мимо, он чуть не споткнулся на обнимающуюся в траве пару лесбиянок. Кроме нескольких не слишком впечатляющих походов к проституткам, его собственная сексуальная жизнь была небогата приключениями. Зато фантазировал он предостаточно.

Миновав нудистов, Могенс ощутил, что дорога снова пошла в гору, начался крутой подъем к радарной станции на Тойфельсберге. Вскоре послышались звуки музыки, а по мере приближения к вершине ему все чаще попадались на вьющейся серпантином дорожке люди, как и он, державшие путь к вершине. Большинство было гораздо моложе его, лица их были украшены пирсингом, а тела покрыты многоцветными татуировками.

Дойдя до решетчатой калитки, загораживающей бывшую территорию воинской части, он вынужден был выложить могучему сторожу тридцать евро, и тот трезубцем поставил ему на запястье печать. Знай Могенс заранее, что тут проходит фестиваль и что за вход придется заплатить столько денег, он никогда не согласился бы здесь встречаться. Но сожалеть было поздно, так что он побрел дальше и, миновав старый бункер, стал взбираться к громадному зданию с тремя большими радарными установками на крыше. Перед зданием располагалась фестивальная площадка с большой эстрадой и бесчисленными киосками, в которых продавалась всякая всячина, начиная от сосисок и кончая майками и кальянами. Над всем пространством площади витали запахи травки, чадящего гриля и мочи.