Пропавшие девочки

Выйдя в коридор, я на секунду останавливаюсь в замешательстве, в темноте непонятно, куда идти. Впереди наверху сверкают дискотечные огни, отбрасывая фиолетовые отсветы на практически пустой танцпол. Музыка такая громкая, что отзывается болью в моей голове. Зачем сюда приходят? Зачем сюда приходила Дара?

Я закрываю глаза и мысленно возвращаюсь к последним дням перед аварией. Как ни странно, все, что я вижу, – это машина Паркера, затуманенное лобовое стекло, по которому стучит дождь. Мы этого не хотели…

Из туалета выходят две девушки, держась за руки и хихикая. Они идут по коридору, и я следую за ними. Только сейчас я замечаю темный альков напротив женского туалета и ступени, ведущие вниз.

Деревянные ступени сменяются бетонными. Еще пару шагов, и я оказываюсь в бесконечном коридоре со шлакобетонными стенами и крашеным бетонным полом. Все помещение выглядит заброшенным. В фильмах ужасов в таком месте погибает героиня-блондинка, в самой первой сцене…

По моему телу пробегает дрожь. Здесь холодно и пахнет влажностью, как и во всех подобных помещениях. С потолка свисают голые лампочки. А музыка доносится сюда лишь глухими ударами, похожими на приглушенное сердцебиение монстра. В конце коридора я вижу сваленные в груду коробки и сквозь приоткрытую дверь – комнатку, которая, должно быть, служит гардеробной для персонала. Мрачные серые шкафчики, несколько пар кедов, составленных в ряд под лавкой, и одиноко вибрирующий мобильник. Внезапно мне кажется, что кто-то смотрит мне в спину, я резко оборачиваюсь, готовая к тому, что на меня кто-то набросится, но ничего не происходит.

Никого. Но сердце все равно колотится как бешеное.

Я уже хочу вернуться наверх. Видимо, Кейси дала мне неправильные указания. Но в этот момент слышу голоса, перекрывающие музыку. И хотя невозможно разобрать ни слова, я сразу понимаю, что кто-то ссорится.

Едва дыша, продвигаюсь дальше по коридору. С каждым шагом мою кожу покрывают мурашки, словно на меня дуют какие-то невидимые люди.

Как в детстве, когда Паркер пытался уговорить нас с Дарой прогуляться ночью по кладбищу.

– Но идите тихо, – прошептал он, – иначе они услышат вас и…

Он резко схватил меня за талию, и я закричала. Он хохотал как сумасшедший, а я так и не отважилась отправиться на эту прогулку, потому что боялась рук, которые схватят меня и утащат в сырую землю.

Я прохожу мимо еще одной открытой двери, за которой располагается неряшливая ванная. Голоса становятся громче. В нескольких футах я замечаю еще одну дверь – она закрыта. Должно быть, это и есть кабинет Андре.

Внезапно голоса замолкают. Затаив дыхание, я думаю, застукали ли меня, и что мне лучше предпринять – постучать в дверь или развернуться и бежать прочь.

Затем женский голос тихо, но очень отчетливо произносит:

– В участке меня мариновали часа четыре. А мне нечего им было сказать. Я просто не могла им ничего рассказать.

А мужской голос (Андре?) отвечает:

– Так о чем ты тогда, на хрен, паришься?

– Она моя лучшая подруга. Она напилась до чертиков. Даже не помнит, как попала домой. И ее сестра пропала. Само собой, я переживаю.

Мое сердце останавливается, когда я понимаю, о ком они говорят. Мэдлин Сноу. Речь идет о Мэдлин Сноу.

– Потише. И хватит лить мне в уши это дерьмо. Ты просто боишься за свою задницу. Но ты прекрасно знала, на что подписалась.

– Ты обещал, что все это будет тайно. Обещал, что никто ни о чем не узнает.

– Я сказал, не ори.

Но уже слишком поздно. Ее голос переходит в визг, словно звук кипящего чайника со свистком.

– Так что же случилось той ночью, а? Потому что, если ты что-то знаешь, говори. Скажи мне.

Наступает полная тишина. Сердце колотится где-то в районе горла, как кулак, решивший пробить себе путь наружу.

– Ладно. – Теперь ее голос дрожит и срывается. – Ладно. Не хочешь – не говори. Расскажешь все полиции, когда они постучат в твою дверь.

Дверная ручка начинает трястись, и, отпрыгнув в сторону, я вжимаюсь в стену, словно это поможет мне стать невидимой. Затем до меня доносится скрип отодвигаемого стула, и ручка снова застывает.

– Я не знаю, мать твою, что случилось с той малышкой, – говорит Андре. Но от того, как он произносит слово «малышка», меня немедленно начинает тошнить, как будто я съела что-то испортившееся. – Но если бы я и знал – если даже я знаю, – ты правда думаешь, что это хорошая идея – являться сюда, изображая из себя Ненси Дрю? Ты думаешь, я не знаю, как избавляться от проблем?

Короткая пауза.

– Ты мне угрожаешь? Я тебя не боюсь.

Последнее утверждение – явная ложь. Даже через дверь слышно, что голос девушки дрожит.

– Тогда ты глупее, чем я думал, – отвечает Андре. – А теперь проваливай к черту из моего офиса!