Пропавшие девочки

Я делаю вид, что поднимаю несуществующий стакан, и смотрю вслед, пока она не исчезает в тени, слившись с толпой. Затем я решаю сократить путь и пройти через посадку, из-за которой «Врата» относительно изолированы. Эта часть парка задумывалась как тропическая и экзотическая. Когда сходишь с тропинки, кажется, что попадаешь в другой мир. В отличие от других насаждений этим позволили расти бесконтрольно, и мне приходится прокладывать себе путь, отбрасывая стебли вьющихся растений и ныряя под толстые, широкие листья карликовых пальм, которые шлепают по мне, когда прохожу мимо. Почти сразу звуки становятся приглушенными, словно они доносятся из-за тонкого слоя воды, всюду гудят мошки и сверчки. Я слышу даже тончайший звук крыльев мотыльков, которые врезаются в мои голые руки. Пробираюсь через заросли, время от времени спотыкаясь в темноте, и не свожу глаз с мерцающей верхушки «Врат». В отдалении я слышу рев толпы: финал. На мгновение небо превращается в сумасшедшую мешанину цветов, у которых даже нет названия: сине-зелено-розовый и оранжево-фиолетово-золотой, так как фейерверки сменяют друг друга с бешеной скоростью.

Слева я слышу шорох и приглушенный смех. Оборачиваюсь и вижу парня, застегивающего штаны, и девушку, которая смеется и тянет его за руку на тропинку. На секунду я замираю, испугавшись, что они решат, будто я подглядывала, но затем снова остаюсь одна и продолжаю свой путь.

Последние вспышки фейерверков догорают в небе, пока я преодолеваю последние метры зарослей. В их мерцании, в неожиданных потоках ярко-зеленого, отражающегося в облаках цветом туманного океана, я вижу, что кто-то стоит у «Врат», запрокинув голову, и глядит на самую верхнюю точку.

Мое сердце подпрыгивает. Дара. Но затем зеленые вспышки в небе гаснут, и она превращается в неясную темную точку, туманный силуэт на фоне стали.

Я уже на середине пути, когда понимаю, что это не Дара. Конечно нет. Поза не ее, и рост, и одежда. Но останавливаться уже слишком поздно, я уже окликнула, и, когда он оборачивается (он!), я в ужасе застываю, и мне нечего сказать. У меня просто нет объяснений.

У него очень тонкое лицо. Челюсть покрыта щетиной, которая в полумраке выглядит как тень. Глаза у него запавшие и в то же время необычайно большие, словно бильярдные шары, лишь наполовину провалившиеся в свои лузы. И хоть я никогда его раньше не видела, я сразу его узнаю.

– Мистер Ковласки, – машинально произношу я.

Наверное, мне необходимо назвать его вслух, иначе видеть его здесь и сейчас, приближаться к нему было бы слишком страшно. Точно так же мы с Дарой раньше давали имена монстрам, живущим в нашем шкафу, чтобы меньше бояться. Глупые имена, которые делали их менее пугающими. Одного звали Тимми, и была еще Сабрина. В нем определенно есть что-то жуткое, он выглядит изможденным и призрачным и смотрит будто бы не на меня, а на фото, где запечатлено нечто ужасное.

Но он не успевает ничего ответить, потому что в эту секунду мимо меня проходит Мод и протягивает ему руку, словно они партнеры по кадрили, готовые пуститься в пляс. Должно быть, ее прислали перехватить его. Как только она начинает двигаться, я понимаю, что он пьян. Он шагает очень осторожно, как делают люди, когда хотят показаться трезвыми.

– Пойдемте, мистер Ковласки. – Голос Мод звучит на удивление радостно. Забавно, что она может казаться счастливой только в кризисные моменты. – Шоу закончилось. Парк закрывается. Вы приехали сюда на машине?

Он не отвечает.

– Как насчет чашечки кофе перед уходом?