Пропавшие девочки

Комиссар полиции Грэгори Пуласки поднял вопрос о необходимости обратиться к властям с требованием увеличить объемы финансирования до уровня, предшествующего сокращению. «В тяжелые времена люди впадают в отчаяние. Когда люди в отчаянии, они способны на отчаянные поступки. Чтобы работать эффективно, нам нужно наращивать свое присутствие на улицах, разрабатывать учебные программы, нанимать лучших сотрудников и сотрудниц и удерживать в наших рядах. Это стоит денег. И точка».

Присоединяйтесь к борьбе за безопасные улицы. Подпишите наше обращение. Заставим Генеральную Ассамблею принять меры.

Подпишите обращение!

Введите полное имя:

Введите индекс:

ПОДТВЕРДИТЬ

Комментарии:

Рад, что в конце концов хоть кто-то начал действовать! Переслал всем знакомым. Надеюсь, Ричмонд прислушается.

Комментарий от: soccerdadrules в 18:06

25 процентов? Неудивительно, что в моем районе повсюду граффити.

Комментарий от: richardthefirst в 19:04

Граффити – не преступление. Это искусство, мудак.

Комментарий от: iambanksky в 20:55

Сколько еще детей должны исчезнуть, чтобы конгресс заметил проблему? Бедная Мэдди! И бедная Сара! Не могу представить, что она сейчас чувствует.

Комментарий от: mamabear27 в 00:00

Сара Сноу лжет.

Комментарий от анонима в 01:03

Дара, 22 июля

Слава богу, я возвращаюсь на парковку, не столкнувшись с репортершей. Сообщений от Паркера по-прежнему нет, от Ник тоже ни слова. Только какое-то дурацкое сообщение с неизвестного номера:

«Эй! Что за хрень? Не могу дозвониться. Ты че, умерла?»

Я удаляю сообщение, не ответив. Наверно, какой-то придурок, с которым я раз потусовалась.

Все мое тело стало липким от пота, и ноги чертовски болят. Я перебегаю, прихрамывая, через улицу и подхожу к заправке. Покупаю колу и выпиваю ее одним глотком, а затем закрываюсь в туалете, где на удивление чисто и холодно, как в морозилке. Плещу водой себе в лицо. Волосы и рубашка тоже намокают, но мне все равно. Вытираюсь грубым коричневым бумажным полотенцем, пахнущим влажной землей, какие всегда можно встретить в общественных туалетах.

Я стараюсь не смотреть в зеркало слишком долго. Забавно, что раньше я очень любила смотреть на себя, могла часами крутиться с Арианой у маминого туалетного столика, прежде чем выйти из дома, пробуя разные оттенки блесков и теней и строя рожицы. Перебрасываю волосы на правое плечо, чтобы скрыть шрам ниже линии челюсти. А вот шрамы на щеке и на виске не скроешь. И я уже жалею, что у меня нет с собой худи Ник.

Мне уже лучше. Но некоторое время все же брожу между рядами полок, рассматривая всякую ерунду, которая бывает на любой заправке: диски с христианским роком, козырьки от солнца, пластиковые бритвы. Когда Паркер только получил права, на шесть месяцев раньше Ник, мы иногда играли в такую игру: запрыгивали в машину и ездили по небольшим магазинчикам и заправкам, соревнуясь, кто найдет самый нелепый товар, выставленный на продажу. Однажды в «Гэз энд гоу» мы нашли две покрытые пылью старые игрушки, заставленные рядами презервативов и банок с энергетиками. Ник взяла лошадь, потому что занималась конным спортом, а я оставила себе мишку и назвала его Брауни.

Интересно, помнит ли он еще этот день.

Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что Брауни все еще спит со мной каждую ночь.

Парковка через дорогу теперь практически пуста. И копы, и новостные фургоны уже исчезли. Солнце низко висит над деревьями, и я смотрю на отрезки побережья, похожие на лужицы, втиснутые между офисами и жилыми комплексами.

Когда я выхожу на улицу, с удивлением замечаю в нескольких футах Сару Сноу. Стоя позади большого внедорожника, она курит сигарету большими, частыми затяжками. Затем, после секундного замешательства, она подходит ко мне.

– Привет. – Она быстро подносит руку ко рту и опускает ее, словно продолжает курить несуществующую сигарету. Ее пальцы дрожат. – Мы не знакомы?

Это последнее, что я ожидала от нее услышать. Я качаю головой.

– Не думаю.

Она продолжает разглядывать меня. У нее такие большие глаза, что кажется, она не просто смотрит, а буквально пожирает меня взглядом.

– Твое лицо мне знакомо.

Хоть это и маловероятно, я предполагаю:

– Может, ты знаешь мою сестру?

– Да, – кивает она. – Да, наверное.