Пропавшая леди

Никакая ранее слышанная история не могла приготовить Риган к резким порывам ветра и острому привкусу соли в воздухе, которые встретили ее, едва она открыла дверь, выходящую на ют. Ей пришлось собрать все силы, чтобы открыть дверь достаточно широко, но как только она вышла на палубу, дверь немедленно с силой захлопнулась за ее спиной. Брызги соленой морской воды немедленно промочили насквозь ее шерстяную накидку, которая облепила ее худенькое тело. Уцепившись за перила лестницы и изо всех сил стараясь держаться прямо, Риган поморгала, чтобы лучше видеть сквозь холодные колючие брызги, которые, казалось, пытались просверлить в ней отверстия, и поискала глазами Трэвиса. Сначала она не могла отличить фигуры людей от оснастки судна, но беспокойство о безопасности Трэвиса было сильнее, чем страх перед тем, что она увидела вокруг.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она, быстро моргая, чтобы не мешала смотреть вода, различила фигуры людей в центре длинной широкой палубы.

Но не успела она решить, как ей добраться до этой части судна, как судно неожиданно накренилось так сильно, что ее сбило с ног и покатило, словно щепочку, по палубе. Когда ее тело ударилось о борт, Риган ухватилась за то, что оказалось ближе всего, — за деревянный постамент пушки.

Когда волна схлынула, она начала подниматься на ноги и тут вновь услышала треск ломающейся древесины и на сей раз поняла, что он доносится откуда-то сверху. Похоже, что трещала готовая сломаться мачта. Риган медленно, дюйм за дюймом стала продвигаться в сторону людей и ломающейся мачты.

Вся команда, а с ними, слава Богу, и Трэвис, собралась в этой части судна и смотрела вверх на расщепляющуюся древесину мачты.

— Приказываю взобраться туда! — орал капитан, и его голос перекрывал даже грохот бушующего моря.

Утерев глаза тыльной стороной ладони, Риган увидела, как матросы, замявшись, попятились от него. Поняв, что капитан приказывает кому-то взобраться на мачту, она чуть было не высказала все, что думает о его приказании, но промолчала, чтобы не выдать своего присутствия.

Однако бросив взгляд в сторону Трэвиса, она поняла, что он уже заметил ее и пробирается к ней. Ярость, бушевавшая на его лице, не уступала бушевавшему морю, и Риган, вся храбрость которой внезапно испарилась, не раздумывая повернула к двери над ютом.

Едва успела она сделать пару шагов, как Трэвис схватил ее за плечо. Он не сказал ни слова, да ему и не нужно было ничего говорить, потому что все было написано у него на лице.

Когда судно снова накренилось набок и очередная волна угрожала смыть их, он крепко прижал ее своим мощным телом к поручням.

— Ты еще у меня за это получишь! — прокричал он ей на ухо, когда судно вернулось в нормальное положение.

Но их внимание привлек еще более громкий крик капитана:

— Неужели среди вас нет ни одного мужчины?

И в этот момент, когда Трэвис грубо сжимал пятерней ее плечо, Риган увидела Дэвида и поняла, что он, наверное, последовал за ней на палубу. Даже при слабом свете, проникавшем сквозь брызги воды, на его лице были заметны синяки, оставленные кулаками Трэвиса. Она на мгновение встретилась с ним взглядом, и ее охватило чувство вины. Она поняла, что он знал, что она использовала его и что он выставил себя на посмешище.

Волна меньшей силы, обрушившаяся на них, прервала их немой разговор и, когда она схлынула, Риган увидела, что Дэвид направился к ним, хотя на нее он не смотрел. Стараясь держаться прямо, насколько это позволяли обстоятельства, он подошел к капитану, и, остановившись напротив Трэвиса, прокричал:

— Я тот мужчина, который вам нужен. Я взберусь наверх.

— Нет! — вскрикнула Риган, вцепившись в руку Трэвиса. — Остановите его!

Держась за кофель-планку у основания мачты, Дэвид повернул голову к Трэвису. Казалось, Трэвис понял безмолвную мольбу Дэвида, потому что, кивнув ему, схватил Риган за обе руки, не давая ей возможности пошевелиться.

Риган вырывалась из рук Трэвиса, хотела подойти к Дэвиду и остановить его, понимая, что то, что он намерен сделать, является попыткой самоубийства и что в этом виновата она. Поняв, что бессильна что-либо сделать, она замерла, как и вся команда. Трэвис, стоя между поручнями и лафетом пушки, крепко держал Риган, но не спускал глаз с субтильной фигуры Дэвида.

Капитан, радуясь тому, что наконец нашелся достаточно храбрый человек, готовый взобраться на мачту, громко давал Дэвиду указания, обматывая веревкой его талию. Судя по жестам и иногда долетавшим словам, Дэвиду предстояло добраться по раскачивающемуся канату до первой и самой длинной нок-реи, проползти по ней примерно до половины над бушующим морем и перевязать веревкой расколовшуюся нок-рею.

Риган была так ошеломлена всем этим, что даже возражать перестала. Она понимала, что видит человека, идущего на смерть. От страха она спрятала лицо, прижавшись к Трэвису, но он повернул ее голову и заставил смотреть на Дэвида, который, остановившись у основания мачты, ждал прощального взгляда Риган.