Пропавшая девушка

Серое, беспросветное утро, мокрый снег с дождем — будто нарочно по такому случаю, думала она. Не имеет значения, сколько вокруг цветов, отныне мне предстоит вечно жить в этом сером, лишенном красок мире.

Мысль провести двойные похороны пришла ей в голову отнюдь не из соображений экономии. Она не сомневалась, что Бет мертва. Зачем продлевать страдания? К тому же, Бет наверняка хотела бы упокоиться рядом с отцом. Эти двое были очень близки, думала Джина, их отношения не походили на бурную мыльную оперу, как у меня с ней.

И все же… Бет знала, что я люблю ее. Она всегда это знала.

Алтарный служка с лоснящимся от пота лицом вел по проходу тетушку Ханну. В последнее время старушка двигалась еле-еле, опираясь на две трости.

Достигнув передних рядов, Ханна взяла руки Джины в черных перчатках и крепко сжала. Ни одна из женщин не произнесла ни слова. Да и что тут можно было сказать? Это до убийства им случалось беседовать по два-три раза на дню.

Ханна надолго задержала руки Джины в своих руках. Затем она отвернулась и побрела назад, чтобы занять свое место во втором ряду возле кузена Дэвида и Марианны. Их сынишке, как обычно, не сиделось на месте, и он беспрестанно дергал и теребил галстук в черно-белую полоску, который с трудом надели на него родители.

— Почему мне нельзя видеть дядю Энджело? — требовательно спросил он.

От его вопроса Джину передернуло, но она не повернулась к Питеру. Она до боли закусила нижнюю губу, чтобы не зарыдать. Как ужасно, что бедному, невинному Питеру в столь раннем возрасте пришлось столкнуться со смертью… Как он, наверное, растерян и перепуган…

— В церкви нужно вести себя тихо, помнишь? — увещевала его Марианна.

— Почему мне нельзя видеть дядю Энджело? — повторил малыш, на этот раз громким шепотом.

Джина повернулась на скамье.

— Не тревожься, — сказала она Питеру. — Дядя Энджело видит тебя. С небес.

Питер вытаращился на нее. Должно быть, ее слова озадачили его. Впрочем, пусть — лишь бы он перестал задавать этот вопрос.

Прежде чем снова повернуться вперед, Джина обвела взглядом собравшуюся толпу. Часовня была почти переполнена. У Энджело имелось много друзей. Много родственников и много друзей. Печальные, безмолвные лица свидетельствовали о том, каким любовью и уважением пользовался он в городе.

Но постойте…

Джина сощурилась под вуалью. Должно быть, ее зрение искажено черными кружевами. Наверное, ее начали мучить видения.

Сердце рванулось вдруг из груди к самому горлу. Отбросив вуаль, она вскочила на ноги. И в потрясении уставилась на Мартина Дули.

Мартин Дули, в черном костюме, с шляпой в руках. Мартин Дули сидел у прохода в заднем ряду, беззаботно разговаривая с человеком, которого Джина не знала.

Хриплый крик вырвался у Джины. Даже не сознавая того, она побежала к нему, расталкивая людей на своем пути, спотыкаясь, пробираясь между рядами, выкрикивая слова, которых сама не слышала из-за ярости, ревущей в ушах.

Она налетела на Мартина Дули и выхватила шляпу у него из рук, пытаясь разодрать ее, разорвать пополам.

— Как ты смел?! Как ты смел явиться на его похороны?! — завизжала она.

Зловещая тишина повисла в часовне. Люди начали оборачиваться. Органист резко прекратил играть. Из вестибюля заглянул испуганный священник — отец МакКэн.

Джина швырнула шляпу в лицо Мартину Дули.

— Как тебе духу хватило сюда заявиться? — Она положила дрожащие руки на пояс, грудь ее ходила ходуном.

Дули и глазом не моргнул. Он спокойно взирал на нее. Лишь пунцовые пятна, проступившие на гладко выбритых щеках, выдавали его волнение.

— Я пришел отдать дань уважения, — тихо проговорил он.

— Отдать дань уважения? Ты, убийца! — вскричала Джина. Она накинулась на него, метя ногтями ему в лицо. Но подбежали двое алтарных служек и, схватив ее за руки, удерживали на месте.

— Я пришел отдать дань уважения, — повторил Дули, даже не пытаясь встать. — Вы судите меня превратно, миссис Пальмьери. Энджело работал на мою семью еще с той поры, как был мальчишкой. Я любил его, как родного сына.

— ЛЖЕЦ! — завопила Джина. — Лжец! — Она пыталась вырваться из хватки юных служек, но оба мальчика держали ее крепко.

— Разве вы забыли? — продолжал Дули. — Я в ту же самую ночь лишился своего племянника. Аарон пропал без вести.

Джина нависла над ним, тяжело дыша. Если бы только она могла убить его взглядом! Метнуть разряд молнии ему в голову, разнести вдребезги эту самодовольную физиономию…

— Я потерял Аарона в ту ночь, помните? — повторил Дули. — Нисколько не сомневаюсь, что ваша Бет как-то к этому причастна. Всем известно, что ваша дочь была ведьмой!