Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Атмосфера комнаты менялась, когда Чандрасекар пел посвященные Юджи полные сердечной мольбы песни. У него был талант певца. Когда он пел, в воздухе чувствовался дух настоящего древнего индийского поклонения. Его песни и переводы воскрешали в памяти историю его поисков, разочарований и борьбы с черной дырой абсолюта, предлагаемой Юджи. Он встретил Юджи, еще будучи молодым, и теперь весь опыт своей жизни со всеми его устремлениями, преданностью, неудовлетворенностью и печалью он с огромным чувством проживал в этих песнях. Чандрасекар знал традиции индуизма, соблюдал их ежедневно и был преданным, поэтому его песни давали возможность посмотреть на слова Юджи с несколько иной перспективы и увидеть, насколько тотальным было отсутствие надежды: не разбирающим своих и наших, не дающим никому никакой гарантии на получение того, что было у Юджи.

Ты можешь стоять на голове, а можешь каяться,
Ты можешь своей силой стирать горы в порошок,
Ты можешь обладать всеми йогическими силами и сиддхами,
Ты можешь быть очень богатым и иметь кучу денег,
Ты можешь быть очень хитрым, ловким, коварным,
Ты можешь знать все Веды и шастры,
Ты можешь быть очень набожным, с открытым любящим сердцем,
Ты можешь молить о милости,
Но ничто из этого не поможет достичь тебе этого состояния,
Даже одному из миллиарда не дано достичь этого состояния,
Постоянно утверждая этот факт, говорит, что у тебя нет выхода,
Юджи, истинный видящий, милый сердцу Чандрасекара.

«Как нам понять тебя?» – молил он в своих песнях. Ответ Юджи приходил тут же, и он не оставлял никакой надежды: «Просто забудьте об этом, у вас нет шанса!»

Глава 20

То, что «Бог» символизирует, уже и так содержится в человеке – вне человека нет силы – и она должна выразить себя по-своему.

В Бангалоре к нам снова присоединились Сидд и Кара, на этот раз с человеком, который когда-то познакомил их с Юджи. Смерть уже несколько раз подходила к Бабе очень близко, но, услышав о приезде Юджи в Индию, он приободрился и попросил взять его с собой в Бангалор. Для поддержки при ходьбе ему требовалась пара рук, и услышать его приближение можно было за полквартала. Он занял место рядом с Юджи, держал его руку, целовал и гладил ее. Он часами воздавал хвалы Юджи и множеству других «прекрасных милых людей» (многие из которых были привлекательными молодыми девушками).

Хотя Юджи сам отказывался заниматься духовным бизнесом, он призывал некоторых идти по этой дороге, если видел, что у них есть к тому талант, и верил в него, как это было в случае с Бабой. Других он отговаривал от духовной практики, понимая, что для них это будет напрасной тратой их талантов. Похоже, для него не было разницы между духовным и каким-либо другим бизнесом: и то и другое давало средства к существованию, а поскольку его не интересовал ни один из бизнесов, то и мнения с точки зрения морали у него ни по одному из них не было.

Бхаскаррао был высоким худым индийцем, носившим белые одежды и шерстяную шапочку, натянутую на самые глаза в целях защиты от солнца. Он закидывал голову назад и смотрел на мир через кончик носа взглядом рассеянного профессора. Будучи немного моложе Юджи, он провел годы своей юности рядом с Раманой Махарши. Кажется, они были давнишними приятелями. Юджи обычно звал его сесть рядом с собой на диван и просил почитать по руке. Бхаскаррао, речь которого представляла собой самое неразборчивое бормотание, которое мне когда-либо приходилось слышать, с шумом поднимался и, похихикивая, что-то радостно бубня, с видом притворного непонимания подходил к нему. Когда он аккуратно и нежно брал руку Юджи, единственное, что я смог разобрать, было: «Я не могу ничего сказать о руке, подобной этой, Юджи! Она содержит в себе все, это произведение небесной красоты. Ты слишком необычен». «Ах-ха-ха-ха, – слегка протестуя, отвечал Юджи, – не пытайся умничать».