Пропаганда 2.0

Немецкий медиаархеолог Вольфганг Эрнст (см. о нем [7], см. список его работ [8]) рассматривает разные способы передачи и фиксации информации в прошлом и настоящем. Отсюда его внимание к архивам, которые трансформируются вслед за медиа, управляя коллективной памятью.

В своем интервью он выделяет еще одну сторону медиаархеологии [9]: «Археология знания, как мы поняли из Фуко, имеет дело с разорванностями, разрывами и отсутствиями, молчанием и прорывами, что находится в оппозиции к историческому дискурсу, который отдает предпочтение понятию преемственности для утверждения возможности субъективности. “Архивы меньше касаются памяти, чем необходимости отменить, стереть, устранить” (Свен Спикер). В то время как археология основана на телеологии и нарративном завершении, архив прерывист и разорван. Как все банки данных он формирует отношения не на базе причин и следствий, а с помощью сетей; архив, по Жаку Лакану, ведет к встрече с реальностью, управляемой сценарием культуры».

И еще одно важное его замечание: «Медиаархеология описывает недискурсивные практики, задаваемые в элементах техно-культурного архива». Недискурсивность архивного способа хранения, как нам представляется, вполне понятна. У нас нет адекватного нарратива, который мог бы охватить эту «разорванную» среду. Нарратив и создает сам упорядоченность, и работает с упорядоченностью.

В этом интервью Эрнст многократно цитирует Льва Мановича (см. о нем [10–12]), который вошел в фокус внимания со своей книгой 2001 г. «Язык новых медиа» [13]. В книге он подчеркивает, что новые медиа базируются на дискретности, но эта дискретность не связана со значениями, как это имеется в морфемах языка. Первой характеристикой новых медиа у Мановича стоит нумерическое представление, что дает возможность изменять все характеристики. Манович обозначает это свойство как то, что «медиа стали программируемыми». Кстати, в этом интервью Эрнст высоко оценивает успехи советской кибернетики, с сожалением констатируя то, что в семидесятые СССР отказался от своих разработок в этой сфере, перейдя на ИБМ, тем самым была потеряна возможность создания европейского альтернативного варианта.

Эрнст подчеркивает неединственность дискурсивных практик для фиксации информации. Это он делает в своей статье «Повествование против счета» [14], которая затем вошла и в его книгу об архивах [15]. В рецензии на книгу подчеркивается, конечно, среди прочих характеристик и тот момент, о котором мы говорим [16]: «Эрнст подталкивает (медиа) историографию от мифологии и семиотики к математике и компьютерным наукам – от рассказывания историй к подсчету единиц. Действительно, он напоминает нам, что столетиями рассказывание было счетом, а тенденция к нарративу является относительно недавним развитием человеческих систем памяти. Другие исторические модусы передачи культурной информации (такие, как эпос или хроники) функционировали тысячи лет как ненарративные формы рассказывания как счета».

Вот мнение самого Эрнста по этому поводу: «Медиа, взятое как физический канал коммуникации и как технический артефакт, который оперируется математически символическими кодами и обработкой поступающих данных, может анализироваться отлично от текстов культуры, картин живописи, классической музыки или произведений искусства. Археологический взгляд является таким способом рассмотрения медиаобъектов: скорее перечисляющим, а не нарративным, дескриптивным, а не дискурсивным, инфраструктурным, а не социологическим, принимающим во внимание числа, а не только буквы и картинки. Медиаархеология открывает тип структуры (или матрицы) в культурных отложениях, которые не являются ни чисто человеческими, ни чисто технологическими, а, условно говоря, находятся между (латинское – medium, греческое – metaxy): символические операции, которые производятся машинами, что превращает людей также в машины» (с. 70).

И еще: «В западной культуре нарратив был первичным способом обработки архивной информации во имя истории, который в пространстве мультимедиа продолжается в форме рассказов (даже в компьютерных играх, хотя и во фрагментированном виде). Медиаархеологический анализ, наоборот, не работает на феноменологическом мультимедийном уровне, вместо этого он рассматривает все так называемые мультимедиа как радикально дигитальные. В этом анализе обработка дигитальной информации разрушает разделение на визуальные, звуковые, текстовые и графические каналы, которые на поверхности (интерфейс) переводят информацию в человеческие ощущения. Глядя на человеко-машинные интерфейсы (такие, как монитор компьютера) и делая обработку невидимой коммуникации явной, археология медиа, как этого требует значение, следуя Археологии знания Фуко, не открывает использования медиа в публичном дискурсе, а вместо этого реконструирует порождающую матрицу, создаваемую медиальными механизмами» (с. 71).