Пронск

– А еще мой отец сказал, что нет сильнее мужества, чем мужество ратников, бьющихся за свои семьи и родную землю!!! И сегодня пришел наш черед защищать любимых, защищать свой дом! Так не посрамим же мы славы предков, ныне взирающих на нас с небес! Они бились здесь же с печенегами, с торками, с половцами и булгарами… Они бились с тем же врагом – и выстояли! И мы выстоим, ибо мы стоим на своей земле, омытой кровью наших отцов и наших братьев! Мы выстоим, ибо мы русичи и с нами Бог!!!

Прервавшись ненадолго, князь заорал уже во всю мощь легких:

– А ЕСЛИ БОГ С НАМИ, ТО КТО ПРОТИВ НАС?! ГОСПОДЬ ДАРУЕТ НАМ ПОБЕДУ!!!

– ДА-А-А-А-А-А-А-А!!!

Дружный рев ополченцев и дружинников был ответом на зажигательную речь князя. А что, даже меня проняло! Сейчас, перед сечей, оно ведь самое то было – зарядить что-то мотивационное. И у Михаила Всеволодовича получилось, еще как получилось…

Глава 20

Рассвело.

Кюган Годжур неотрывно следит за тем, как идет штурм. Лучники-хабуту уже поравнялись с гребнем вала и встали у насыпи, пытаясь найти укрытия среди сломанных, обугленных бревен. Иногда им это удается, иногда нет, а с тына на врага во множестве летят стрелы орусутов. И невдомек ни выборному темнику, ни самим хабуту, что обороняющие частокол вои стреляют по ним из простых однодревковых луков! Но столь ничтожно расстояние между первым, разрушенным рубежом обороны Пронска и вторым, ставшим теперь главной преградой на пути поганых, что пущенные и простыми луками срезни преодолевают его, сохраняя убойную мощь, и регулярно находят свои цели!

Правда, густо летит и ответный поток монгольских стрел, и те тоже неизменно ранят или убивают ратников-ополченцев… И все же у последних на стене много укрытий, гораздо больше, чем у ворога! И потери их пока что значительно меньше…

Но покуда идет бой между лучниками, многие татары разных племен и родов – будь то хорезмийские гулямы, уцелевшие мордуканы, спешенные кипчаки – уже преодолели гребень вала, миновали насыпь и спускаются ниже, в ров между рубежами обороны орусутов. У насыпи, правда, они потеряли многих, очень многих! Ибо, пока перелезали через нее, из защиты располагая лишь собственными щитами, сильно замедлились и потратили много времени, подставившись под срезни орусутов. И те не сплоховали, били часто и дружно, раня и убивая нукеров… Но чем ниже спускаются теперь татары, тем меньше стрел летит в их сторону! Приободрились поганые, тащат с собой лестницы в надежде, что скоро уже поднимутся на частокол, и тогда все, падет вражья крепость!

Но вот уже и свежий лед на дне рва, из гладкой поверхности которого во многих местах торчат куски тел павших при прошлом штурме гулямов, вмерзших вперемешку, в самых причудливых позах… Только вчера они погибли! Однако сильный жар от горящих стен еще вечером растопил снег, покрывший вал, и тот грязными потоками стек на дно перибола, чтобы уже здесь замерзнуть поверх тел убитых… И невольно замирают нехристи, пристально рассматривая павших соратников с мистическим ужасом, вспоминая пугающие рассказы про «злую» землю орусутов – вот, даже тела вчера убитых лишь за одну ночь поглотил лед!

Далеко не все нукеры поняли, что именно произошло, зато у многих захолодели сердца от недобрых предчувствий…

И, как оказалось, не напрасно.

Ибо стоял на стене, до поры укрывшись за щитом-заборолом, воевода Ратибор, потерявший по крови племянника, а по сути сына. Исподволь догадывался уже немолодой муж, что в роковой день гибели Захара отзвук именно его рога услышал он тогда на реке… Но как бы ни сильна была родительская боль, Ратибор понимал: в тот горький, страшный миг он уже ничем не мог помочь храброму тысяцкому, воспитанному им самим настоящим воином и доблестным мужем! Захар сделал свой выбор, задержав тумен, но, вступи с ним в бой отряд воеводы, так целиком бы и сгинул, ни племянника не выручив, ни осажденному граду помощи не оказав…

Но сейчас-то вои воеводы были уже в Пронске, встречали ворога на стенах и за стеной! И когда татары, спешащие вниз, поравнялись с заранее выставленными метками, взревел яростно Ратибор, обращаясь к ожидающим своего часа лучникам – сотням лучников, замерших у подошвы тына!

– Бей!!!

Взмыли в воздух срезни – пять сотен срез-ней! – что в одно мгновение перелетели частокол, а в следующее смертельным градом хлестнули по атакующим! Не успели те среагировать на опасность, не поняли, откуда вдруг рухнули на них сотни гудящих в воздухе стрел, и даже поднятые над головами щиты спасли не многих… Ибо находила оперенная смерть свою цель, ударив в грудь, или живот, или даже в ногу, сбив наземь вопящих от боли поганых…