Прометей № 4

Оперативная ситуация в Гамбурге становилась все более острой. В каждом квартале, в каждом доме появлялись глаза и уши гестапо. Даже подыскание ночлега превращалось в серьезную проблему. Большинство его надежных товарищей по партии были вынуждены покинуть свои дома, скрываться. Снять частную квартиру или поселиться в отеле было связано с огромным риском. Предоставление ночлега преступнику считалось государственной изменой. Наиболее безопасными местами ночлега, как выяснил Эрнст, были квартиры проституток, которые ненавидели нацистов, поскольку они платили значительно меньше других клиентов.

По отзывам близко знавших Волльвебера коллег, он был политическим реалистом, разведчиком не по должности, а по призванию, конспиратором от рождения. Понимал, что в нелегальных условиях борьбы бывают не только опасности, но и полезные стимулы в плане преодоления упадочных настроений, укрепления дисциплины, мобилизации всех сил для победы над врагом. Инструктируя агентов, товарищей по партии о способах выполнения разведывательных заданий он требовал неукоснительного соблюдения дисциплины и правил конспирации, обращая внимание даже на незначительные житейские мелочи. Как-то в беседе с курьером-связником Рихардом Кребсом Эрнст высказался по этому поводу так: „Иногда самые лучшие планы рушатся из-за какой-то чепухи, но это не основание для паники… Вообще дела не так плохи, как это кажется. Каждый, кто знает нацистов, не должен удивляться их методам. Сейчас в 32 концентрационных лагерях оказалось около 30 тысяч коммунистов Это ужасно, но, принимая во внимание размеры нашей организации, не так уж много. Будет еще много жертв. Когда крупная партия оказывается вне закона, это всегда связано с потерями… Самая большая опасность для нашего движения не гестапо, а паника“.

Присутствию духа Волльвебера можно было позавидовать, отмечает Кребс:

– Самая большая ошибка, которую мы можем совершить сегодня, – продолжал Волльвебер, – копировать методы нелегальной работы русских большевиков до советской власти. Гестапо – не охранка. Царские „черные сотни“ не идут ни в какое сравнение с эсэсовцами. То, что делала охранка, по сравнению с террором гестапо выглядит просто детской забавой. Мы не должны подражать русским большевикам. Мы должны бороться с Гитлером современными методами и, если потребуется, менять их день ото дня… Товарищи должны быть готовы к неожиданностям и ничто не должно сбивать их с толку. Упрямцев и консерваторов придется призвать к порядку.

Сам он испытывал глубокое недоверие к старому партийному руководству компартии. Теперь большинство старых лидеров было арестовано, некоторым удалось скрыться. И в силу стечения обстоятельств Эрнст Волльвебер в один миг превратился в руководителя нового подпольного движения. Трудно было сказать, где кончались политические и начинались личные мотивы. Одно было совершенно ясно: на корабле, где капитаном был Волльвебер, все, от старпома до юнги, должны быть преданы ему телом и душой».

На очередной моментальной встрече Хайтман сообщил тревожную новость – арестован секретарь Интернационала моряков и портовых рабочих (ИМПР) Альберт Вальтер. Он забежал проститься с матерью и нарвался на засаду гестапо, которое продолжало наращивать охоту на коммунистов. Гиммлер без устали вбивал в головы гестаповцев, что в борьбе с коммунизмом «не может быть перемирия, только победители и побежденные, а поражение в этой борьбе означает гибель нации». Гейдрих провозглашал, что «годы ожесточенной борьбы в конце концов неизбежно должны отбросить врага на всех фронтах, уничтожить его и сохранить Германию от новых вражеских нашествий как с точки зрения чистоты, так и духовно».