Пролог (часть 1)

Конгрессмен Гонзалес получил ответ на свои запросы очень быстро — через неделю. Министр юстиции США Роберт Кеннеди писал в письме к конгрессмену, что не существует доказательств того, что минитмены нарушали какие бы то ни было федеральные законы, но что министерство юстиции будет продолжать заниматься этим вопросом. И от комиссии Уоррена пришёл ответ. Секретарь комиссии Ли Ренкин обещал, что комиссия проведет расследование и изучит вопрос о возможной связи организации минитменов с убийством президента Кеннеди.

Но обещания министерства юстиции и комиссии Уоррена в дальнейшем не были выполнены.

Только через три года после выстрела в Далласе окружной прокурор Нового Орлеана подтвердил опасения Гонзалеса и Маска, сказав вполне определенно, что некоторые минитмены так или иначе замешаны в заговоре против президента Кеннеди.

Но это случится значительно позже, а в то тревожное для Америки время, на переломе 1963 и 1964 годов, фашист из Норборна был даже доволен шумихой, поднятой вокруг его организации. Судя по наглости, с которой держались он и его ближайшие соратники, вожди минитменов были уверены, что их не дадут в обиду.

Через четыре месяца после убийства Джона Кеннеди газета «В цель» опубликовала следующие весьма полезные советы для семей членов организации:

«Все патриоты Америки, которые были активны в антикоммунистическом движении, сейчас стоят перед лицом чрезвычайной опасности. Еели ты хочешь купить винтовку, покупай ее теперь.

Наступает время, когда почти каждая винтовка любого калибра будет стоить столько, сколько стоит золото того же веса. И всё же твоя жизнь будет зависеть от неё. Почему же не купить её сейчас?

Мы особенно рекомендуем следующие виды оружия: для взрослых мужчин боевые винтовки — 30–06 Гаранд, 7.62 НАТО Ф.Н, 30–06 Спрингфилд или Энфилд, спортивные ружья крупного калибра по желанию, 12-зарядная двустволка, полуавтоматические винтовки.

Для взрослых женщин: Винчестер, модель 100 калибра 0.308, Ремингтон, модель 742 калибра 30–06 или 39.

Для детей старшего школьного возраста — спортивные винтовки 6 мм, 0.243, 0.270, 0.222 калибра.

Для детей младшего школьного возраста: полуавтоматическая винтовка калибра 0.22».

* * *

После разговора с Джо прошло лишь два дня, а от ресторанчика на 8-й авеню меня отделяло уже больше полутора тысяч километров. И вокруг была совсем другая Америка — спокойная, неторопливая, однообразная, основательная.

Вдоль дороги сплошь тянулись поля картошки. Изредка мелькнет дом с садиком, ударит в глаз солнечный заяц, оттолкнувшись от фольговой блестящей тарелки, вместо пугала висящей на палке (в таких тарелках продают свежезамороженные обеды), — и всё. И опять спокойствие. Машина раздвигает густой медовый запах свежести.

Дорога пустынна. Нью-Йоркская радиостанция, непрерывно приобщавшая нас к захватывающим событиям на гудзонском пирсе (обнаружено контрабандных наркотиков на 20 миллионов долларов), в Центральном парке Нью-Йорка (неизвестный выпустил пять, пуль из пистолета на детской площадке — двое детей убито, один ребенок ранен) и к налаживающимся взаимоотношениям между Ватиканом и покойным Галилеем (Ватикан официально объявил о посмертной реабилитации ученого, признав наконец, что «все-таки она вертится»), затихла еще девятьсот пятьдесят миль тому назад.

Дорогу перебежал заяц. Уши розово просвечивали на закатном солнце. Это окончательно убедило нас с женой, что мы, слава богу, вырвались из бешеной напряжённости американского Востока и достигли благодатных краев — кондовой, ядреной, кряжистой, незамутненной, относительно незаасфальтированной Америки.

Мы приближались к западной границе штата Иллинойс и, соответственно, к восточной границе штата Миссури (Иллиной и Мизури — говорят американцы).

Через реку Иллинойс мы переправлялись не по двухэтажному мосту, где на каждом уровне движутся машины шеренгами по восемь — к таким мы привыкли в Нью-Йорке, — а на ветхозаветном милом и неторопливом пароме. Строгий краснолицый паромщик с зеленой сигарой во рту загонял машины с берега на паром знаками. На нем была солдатская зеленая фуражка, похожая немного на головной убор французского ажана. Она несколько не соответствовала серой рубахе, застиранным синим штанам, сандалиям, красным подтяжкам, тишине вокруг и склонившимся над рекой ивам. От фуражки до сигары паромщик напоминал скорее офицера-регулировщика на переправе. От сигары до сандалий — отца семейства, вышедшего после дневных трудов на бережок речки Иллинойс потрепаться о том о сём с соседями.

Однако паромщик не проронил ни слова. Он изъяснялся только руками, отрывистыми, энергичными жестами. По-военному. Или как баскетбольный судья. Машины — их было четыре, — мягко приседая, въехали на паром, заполнив всю металлическую палубу. Суденышко крякнуло и с тихим вздохом погрузилось в воду вершка на два — будто из него выпустили воздух.