Пролог

… хотя… он же его от смерти спас, – имеет право… наверное…

С крысами я как-нибудь разберусь… – Магистр так нехорошо прищурился, что Денис

сразу же поверил, что – да: разберется, и что мало, этим самым крысам, не покажется. –

Теперь можно не спешить, Конклав через десятидневку, а ядовитые зубы у Гроссмейстера

ты вырвал…

За столом воцарилось тишина, – Шэф и Магистр не сговариваясь и без тоста

выпили по рюмке «крепкого» и принялись молча закусывать.

– Прошу прощения, – встрял в образовавшуюся паузу Денис, – а почему просто не

воспользоваться тем мячом… в смысле, – прибором, которым нас проверяли… ну тогда…

перед входом?

В ответ оба синхронно улыбнулись, а Шэф спросил:

– Ты имеешь в виду терий?

– Ну-у… такой мячик серебристый.

– Терий. – Шэф на секунду задумался, а потом продолжил. – Дэн… терий ничем не

лучше обычного детектора лжи, – любой человек с повышенным самоконтролем может

его обмануть.

– То есть…

– То есть любая Пчела, начиная… ну скажем, – … с голубой, любой маг, ему не по

зубам.

– А зачем…

– А затем, что порядок такой, – приперся к Ночным Вратам – будь добр пройти

проверочку… да и смысл в этом некоторый есть: любая нечисть… ночные там… и

вообще… проверку не пройдут. Так что это, все же, не дурацкая формальность…

– Понятно…

– Ну слава Богу! – Закончив эту небольшую лекцию, Шэф разлил по рюмкам

горлодер и провозгласил тост: – За удачу! – мужики!

Отдышавшись и закусив каким-то фруктом, видом напоминавшим яблоко, а

вкусом, как ранее убедился Денис, – виноград, ш’Иртан поинтересовался:

– Ну, а вы что?

– Да уйдем наверно завтра утром. А что, нужен еще?

– Вроде бы нет, но…

– Что «но»?

– Да нет, – отмахнулся Магистр, – сам не знаю, чего вдруг вырвалось… дурная

кровь взыграла, наверное! – Оба, и Шэф и ш’Иртан при этом довольно заржали, словно

мальчишки, вспомнившие совместную шкоду.

«Весельчаки, блин! – усмехнулся про себя Денис, – осушили колдуна и довольны!

Хотя… и правильно сделали!»

– Короче, думай Склифасофский, – сказал Шэф поднимаясь из-за стола, – утром я

еще загляну перед уходом.

*****

«Если хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах!». На своей шкуре

оценить эту истину Денис смог утром, когда Шэф изложил ему их ближайшие

перспективы:

– Сразу после завтрака собираемся и уходим на Равал.

Первым чувством, которое посетило Дениса после этого заявления главкома, была

досада. Хотя еще вчера вечером он знал, что утром они уходят, но это было холодное, отстраненное знание, – знание ума, а вот сейчас он почувствовал, что они уходят из

Ордена, и быть может, на-всег-да! – как пелось в какой-то старинной песне. В голове

Дениса крутилось огромное количество таких обрывков из услышанных когда-то песен, увиденных фильмов и прочитанных книг, всплывавших время от времени, иногда

невпопад, но чаще, – к месту. Нет, ну надо же! – только он вошел во вкус своей новой

жизни, когда каждый день приносит новые знания, почерпнутые у Мастера войны

ш’Тартака, новый боевой опыт извлеченный из схваток с «мальчиками» Хадуда и

краснопоясниками, приносит неизвестное ранее ощущение внутренней силы, – не той

которая мускулы и угрюмая рожа, а той которая спрятана глубоко, в недрах души, но

которая ощущается всеми и сразу, привлекая женщин и отбивая желание меряться

письками у мужчин, а самое главное, – каждый новый день дарит чувство уверенности в

себе! – и здрасьте! – надо все бросать к чертовой матери!

Только теперь он до конца осознал, насколько тоскливой была его первая, –

«довоенная жизнь» на Земле. Унижение и чувство собственной неполноценности, которое

впиталось во все поры его маленькой души в том далеком сентябре, в первом классе, казалось бы навсегда отравило всю его дальнейшую жизнь, и если бы не поганец Настар,

– чтоб он был здоров и счастлив! – осталось бы с Денисом навсегда, заставив его прожить

серую, скучную жизнь, омраченную множеством страхов от опасностей, как реальных, так и выдуманных, существующих только в его воображении, но от этого не менее

изматывающих душу. И он бы никогда не узнал, что жизнь на самом деле цветная,

опасная, яростная, но… – ужасно интересная и захватывающая штука.

Конечно, как всякий нормальный, разумный человек он отдавал себе отчет, что во

время тренировочных боев, экстремального скалолазания и прочих специфических

«упражнений», его могут покалечить, могут даже убить, но… кайф от осознания себя

«право имеющим», а не «тварью дрожащей», перебивал это осторожное знание и

доставлял почти физическое наслаждение. Ведь прав был д’Артаньян-Боярский, – черт

побери! – тысячу раз прав: «И жизнь хороша, хороша вдвойне, – коль ей рисковать

умеешь!» И вот всей этой замечательной жизни приходил конец, – было от чего

загрустить… Но! С другой стороны, – новый мир, новые приключения, новые

впечатления! – это было здорово, и предвкушение всего этого нейтрализовывало

возникшее чувство досады, оставляя в душе то ли печальную радость, то ли радостную

печаль… – сразу и не разберешь.

Произнеся свою судьбоносную фразу, вызвавшую в душе Дениса такую бурю