Прокурор расследует убийство

— Я не могу избавиться от пастора.

— Какого пастора?

— Ну, того, которого мы нашли в гостинице.

— Что же в нем такого, если ты лишился сна?

— Не могу понять, почему он забаррикадировал дверь, выходящую в коридор, и не удосужился проверить дверь, ведущую в ванную триста девятнадцатого номера.

Брэндон, кажется, не мог поверить, что прокурор говорит серьезно.

— Господи, Дуг, ты по-настоящему беспокоишься или просто решил подшутить надо мной?

— Я абсолютно серьезен.

— В таком случае забудь об этом. Человек помер от избытка снотворного. Пилюли, которые он принял, были в картонной коробке. Перкинс, наш коронер, в свое время был аптекарем и знает это лекарство. Маленький пастор принял слишком много, и сердце не выдержало. Рано или поздно оно не выдержало бы в любом случае. Снотворное лишь ускорило неизбежное. Вот так.

— Но почему он не только закрыл замок, но и забаррикадировал дверь?

— Человек не привык путешествовать. Может быть, впервые за многие годы пастор оказался так далеко от дома.

Но Дуг настаивал на своем:

— А как тогда объяснить брюки, прижатые ящиком комода? Это старый трюк опытных коммивояжеров. Ни один человек, который редко покидает родной очаг, не сделал бы этого.

Шериф лишь рассмеялся в ответ:

— Только для того, чтобы продемонстрировать, насколько ты далек от истины, сообщаю: жена пастора позвонила коронеру ближе к вечеру. Она вылетает к нам. Женщина сказала, что Чарльз Брауер был застрахован на пять тысяч, которые она намерена получить. Должна прибыть утром. Похоже, это его вторая жена, пастор уже был вдовцом. В общем, она сказала, что ее муж в последнее время неважно себя чувствовал и доктор рекомендовал ему полный отдых. Пастор сел в свою телегу и укатил, чтобы пожить в палатке на природе. Он искал спонсоров для строительства новой церкви и, кажется, наскреб достаточно средств, чтобы начать закладку фундамента. Однако напряжение оказалось чрезмерным, и нервишки не выдержали. Она полагает, что ее муженек слегка свихнулся, приехав к нам. Пастор все время пребывал дома и лишь раз в год ненадолго уезжал в Рино. Жена утверждает, что он боялся этого города. Кстати, эти поездки объясняют твою теорию с брюками. Селби сказал извиняющимся тоном:

— А ведь все, наверное, потому, что мы видели его в гостинице живым и спускались вместе в лифте. Я не могу избавиться от чувства, что если бы мы… Ну, в общем, ты понимаешь, Рекс… Ладно, забудь. Извини, что побеспокоил.

Шериф рассмеялся:

— Поехал бы ты сам порыбачить на пару-тройку деньков, Дуг. Избирательная кампания слишком тяжела для зеленой молодежи вроде тебя.

Селби тоже засмеялся, сказал, что, может быть, он поступит именно так, и повесил трубку. Потом вдруг схватил ее опять.

— Так сколько, она говорит, муж собрал на церковь? Однако длинный гудок возвестил о том, что связь прервана.

Селби беспомощно улыбнулся, окончательно бросил трубку на место и еще целый час ворочался, призывая сон. Когда наконец он задремал, ему пригрезился кошмар. Маленький пастор с потемневшим, неживым лицом вызвал на дуэль детектива из романа. В качестве оружия были выбраны пишущая машинка и снотворные пилюли. Наконец Селби заснул мертвым сном, из которого его вывел телефонный звонок. Прокурор, не открывая глаз, потянулся к трубке.

Утро наступило уже давно. Птицы вовсю распевали на ветвях деревьев. Солнце лилось через окна, раздражая опухшие от сна глаза Селби. Он прижал трубку к уху и сказал:

— Хэлло!

Звонил Рекс Брэндон, голос его звучал как-то напряженно.

— Дуг, — начал он, — дела пошли не так, как надо. Не можешь ли ты немедленно прибыть к себе в офис?

Селби бросил взгляд на электрические часы в спальне. Они показывали восемь тридцать. Прокурору с трудом удалось изгнать из своего голоса сонную хрипоту.

— Ну конечно, — сказал он энергично. — Буду примерно через полчаса.

— Ждем, — бросил Брэндон и закончил разговор. Окончательно Селби пробудился лишь минуты через две, когда иглы холодной воды укололи его тело. Только после этого он понял, что больше всего на свете ему хочется знать, что же пошло не так, как надо. Но спрашивать было уже поздно. Очевидно, это было нечто такое, по поводу чего Брэндон не хотел начинать дискуссию по телефону. Селби быстро побрился, выпил стакан томатного сока, сел в машину и вошел в свой офис, когда часы начали бить девять.

Аморетт Стэндиш, его секретарь, сообщила:

— Шериф и женщина в вашем кабинете.

Селби молча кивнул в ответ. Когда он вошел в кабинет, то сразу обратил внимание на матрону лет пятидесяти, обладательницу широчайших бедер и необъятного бюста. Ее руки, затянутые в перчатки, покоились на коленях, глаза изучающе смотрели на вошедшего. Во взгляде женщины ощущалась спокойная уверенность, а во всем облике — холодная решительность.

— Это Мэри Брауер из Миллбэнка, Невада. Она прилетела рано утром в Лос-Анджелес и прибыла сюда на автобусе, — сказал Рекс.

Селби поклонился и произнес:

— Очень печально, миссис Брауер, то, что случилось с вашим мужем. Боюсь, для вас это огромное потрясение. Мне жаль, что мы не имели возможности подготовить вас к такому печальному известию…