Прокурор расследует убийство

— Отлично, — заявила актриса и опустилась в глубокое кресло, подвинув торшер таким образом, чтобы свет бил ей прямо в лицо. Она улыбалась улыбкой человека, героически переносящего несправедливость. При этом глаза ее не щурились, а губы были слегка приоткрыты.

— Что же, приступайте, мистер окружной прокурор, — призвала она.

Селби внимательно изучал свою собеседницу.

Так получилось, что я уже видел это выражение лица в картине «Люби жизнь», кажется. По-моему, вы так выглядели, когда будущий тесть пришел дать вам Деньги за то, чтобы вы оставили в покое его мальчика.

Застывшая улыбка мгновенно исчезла, в глазах актрисы на мгновение блеснул огонь негодования, потом лицо превратилось в деревянную маску.

— Естественно, это то же самое лицо и его выражение будет тем же, что вы видели в картинах.

— Ладно, оставим в стороне выражение вашего лица. Оно мне вовсе не интересно. Меня интересуют лишь ответы на определенные вопросы.

— Ну так задавайте их, не стесняйтесь.

— Вы находились в гостинице в понедельник утром, да или нет?

— Находилась.

— В этой комнате?

— Да.

— С какой целью вы прибыли сюда?

— По делу.

— По какому делу?

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Это дело конфиденциального характера.

— С кем вы ведете здесь дела?

— И на этот вопрос я отказываюсь отвечать.

— Вы видели фотографию человека, которого нашли мертвым в номере триста двадцать один?

— Нет.

Селби вытащил карточку из кармана и показал ее актрисе:

— Вглядитесь внимательнее.

Она задержалась на секунду, прежде чем взглянуть на фото, возможно, для того, чтобы подготовить себя. Потом, рассмотрев фотографию, подняла глаза на Селби и медленно и торжественно кивнула.

— Знаете его? — спросил Селби.

— Я видела этого человека.

— Где?

— Здесь, в отеле.

— Где именно?

— В этой комнате. Селби вздохнул.

— Вот это уже гораздо лучше. Когда вы его видели?

— Утром, думаю, около десяти часов.

— Что он делал?

— Разговаривал со мной.

— Он назвал свое имя? Или это было имя, под которым он зарегистрировался — Чарльз Брауер?

Актриса отрицательно покачала головой:

— Нет, имя было другим.

— Каким?

Мисс Арден на секунду задумчиво сдвинула брови и сказала медленно:

— Нет, я не помню, но точно не Брауер. Там присутствовало нечто вроде Лэрри или что-то очень похожее. Все-таки я думаю, что Лэрри.

— В фамилии?

— Да.

— Вы уверены, что не в имени?

— Нет, в фамилии. Он не называл имени.

— Как пастор проник в эту комнату?

— Он постучал, и я подошла к двери, чтобы посмотреть, кто пришел.

— Видели ли вы его до этого? Поколебавшись секунду, она отрицательно покачала головой.

— Нет, до этого я никогда его не встречала.

— Однако вы впустили его?

— Да.

— Вы всегда впускаете незнакомцев к себе в номер?

— Я хочу, чтобы вы правильно поняли мое положение, мистер Селби. Вы образованный человек, выделяющийся из толпы, способный осознать положение актрисы в обществе. Ведь на самом деле я не распоряжаюсь собой. Я — собственность моих зрителей. Конечно, следует соблюдать осторожность, но если бы вы видели этого человека, когда он был жив, вы бы поняли, насколько он безобиден. Безобиден — даже не совсем точное слово. Правильнее будет сказать: он жил в полной гармонии с окружающим миром и людьми.

— Итак, вы его впустили?

— Да.

— Как он объяснил свой визит?

— Он сказал, что видел, как я входила в отель, и что, несмотря на мои попытки быть неузнанной, понял, кто я. Пастор заметил меня выходящей из автомобиля и шел следом до грузового лифта. Каким-то образом он ухитрился выяснить, какой номер я занимаю.

— Итак, вы вошли в номер. Как быстро после этого он к вам постучал?

— Менее чем через полчаса. Возможно, минут через пятнадцать.

— Если он видел вас у лифта, почему не пришел сразу же?

— Пастор сказал, что это значило бы нарушить мой покой. Он колебался и не мог решиться на вторжение в мою жизнь. Какое-то время бедняга стоял у дверей.

— Когда это было?

— Видимо, около десяти. Скорее всего, без четверти десять.

— Чего он хотел от вас?

— Это было очень трогательно, — сказала актриса. — Он хотел, чтобы я снялась в фильме, который принес бы большую пользу людям. Казалось, это было для него крайне важно. Я не могла не впустить его. Он сказал, что стал моим горячим почитателем с того момента, как я впервые появилась на экране, что видел все мои фильмы по многу раз.

— Продолжайте, — сказал Селби.

— У него был с собой сценарий, с которым он собирался отправиться в Голливуд, чтобы передать его мне там лично.

— Вы помните название сценария?

— Да.

— Так как он назывался?

— «Да не судимы будете».

— Вы прочитали сценарий?

— Просмотрела.

— Внимательно?

— Нет, весьма поверхностно.

— Почему не тщательно?

— Во-первых, я знала, что это бесполезно. Во-вторых, с первого взгляда было видно, что сценарий безнадежно плох.

— Почему безнадежно плох?

— Стиль, сюжет да и все в нем никуда не годилось.

— Что же там было плохого?

— Прежде всего тенденциозность… Это не пьеса, а проповедь. Люди ходят в церковь, чтобы послушать проповедь, а в кино они хотят развлечься.

— Он хотел продать вам свое творение?