Прокурор Горайко и его коллеги

Шли они на целый день в тайгу, на лесоразработки. Вечером возвращались злые, уставшие, с одним только желанием — добраться до койки и уснуть.

Гук и его немногочисленная «свита» бросали насмешливые реплики:

— Ну как, архангелы, тайгу укротили?

— Хотите скорее на свободу? Ничего у вас не выйдет, на том свете вас отблагодарят.

— Работайте, работайте, таких иногда любят…

— Эй ты, Рукатый, замолчи, а то голову скручу, — кричал плечистый парень от умывальника.

— Попробуй! Жизнь надоела?…

…Прошёл год, как Михаил Гук прибыл на лесоразработки, но он еще ни разу не выходил на работу. Увещевания, строгие предупреждения, наказания — ничто не помогало. Как-то раз лейтенант Дудин зашел в барак и объявил:

— Сорокин и Беляев! Готовьтесь, завтра вас освобождают!

— Счастливчики, — с нескрываемой завистью сказал Гук. — Как я скучаю по родным местам! — тихо добавил он и отвернулся. Глаза его сделались влажными.

Это успел заметить Дудин.

— Да, — сказал он, — они досрочно освобождены. Хорошо работали, и командование колонии представило их к досрочному освобождению. Вот вы, Гук, скучаете по родным местам, а почему же не хотите работать? Сами себе удлиняете срок. Вы могли бы иметь семью, вам только жить бы да жить и честно работать, а вы «героя» из себя корчите, не хотите работать. Подумайте, Гук!

Дудин ушел. Сорокина и Беляева окружили заключенные, поздравляли, желали им успеха. Вечером их проводили. У счастливчиков, как их называл Гук, лица светились радостными улыбками.

Михаил начал всерьез задумываться над своей судьбой. После отбоя он долго не мог уснуть. События последних дней не выходили у него из головы.

— Начну работать, — решил он.

Утром, к всеобщему удивлению, он одним из первых встал в строй тех, кто направлялся в лес на работу.

— Смотрите, — крикнул кто-то, — Рукатый собрался лес заготовлять!

— Нет, братва, это я решил вас разыграть! — вынужденно засмеялся Михаил и стремглав выскочил из строя.

Но мысли о работе не давали ему покоя. Он не находил себе места.

Вечером в барак снова зашел Дудин.

— Гражданин лейтенант, хочу с вами поговорить, — обратился к нему Михаил.

— Слушаю.

— Надумал я работать…

— Давно пора, Гук.

Михаил было замялся, но потом, как бы собравшись с силами, сказал такое, что даже Дудин, уж ко всему, казалось, привыкший, недоуменно уставился на Михаила.

— У нас в колонии — сказал он, — есть такие, кто не хочет работать, особенно те, кто имеет по нескольку судимостей и большие сроки. Вот и назначьте меня бригадиром в такую бригаду! Я всех заставлю работать, поверьте мне!…

— Да, — промолвил лейтенант, еще не пришедший в себя от неожиданности. — Я доложу.

Прошло несколько дней. И однажды, ранним утром произошло нечто совсем исключительное: во дворе, со строгим выражением лица, стоял Михаил Гук, а его дружки сновали по баракам, откуда нехотя, ругаясь, выходили заключенные. Гук размахивал руками и кричал на тех, кто медленно пошевеливался. Некоторые заключенные, махнув рукой, с презрением сплевывали сквозь зубы и возвращались в бараки. Но большинство из числа вчерашних «отказчиков» все же становились в строй гуковской бригады.

…С каждым днем бригада численно увеличивалась, наращивала темпы и приближалась к выполнению плана.

Редакция газеты «Лесоруб» объявила конкурс на лучшую заметку. Михаила сначала это не заинтересовало, а потом он решил испробовать свои силы. Но о чем писать?

— А ты напиши о себе, расскажи, как стал преступником, как и почему долго не работал и как трудишься сейчас, — посоветовал библиотекарь.

Михаил сел, взял бумагу и… начал сочинять стихи.

— Человеком стать не поздно!
Я сегодня не стыдясь,
Не по-книжному серьезный,
Отмываю пыль и грязь…

Назывались они «Хочу стать человеком». Стихи привлекли к себе внимание редакции. Это был крик наболевшей души, мимо которого нельзя пройти. Кто же такой этот Гук? — заинтересовались сотрудники газеты.

Лейтенант Дудин дал о нем хороший отзыв.

С каждым днем работа становилась для Гука все легче и легче, и все необходимей. Он мог теперь смотреть в глаза товарищам. О Михаиле начали говорить как о лучшем лесорубе.

Стихотворение «Хочу стать человеком» напечатали в газете, читали в кружке художественной самодеятельности…

Как-то, просматривая почту, я увидел письмо: