Прокурор Горайко и его коллеги

«Здравствуй, Наташа! Я хочу написать тебе несколько слов об истории в местечке Д. В сентябре 1947 года тетя Маша получила от прокурора телеграмму — ее вызывали по делу Лиды, нашей невестки. А дело вот в чем. Когда я демобилизовался из армии в сентябре 1946 года, мы переехали в Таганрог, где живем и по сей день. Когда уехали из местечка, квартиру купил один врач. Вот там в подвале и нашли труп неизвестной женщины. Прокурор выясняет, что это за труп и кто убийца. Котенко пустил слухи, что это труп нашей Лиды и что убили ее якобы ты и тетя Маша. Ее вызывали в местечко Д., и она показала, как было дело с Лидой и как она уехала. Вспомни, как все было. Если забыла, я сам тебе напомню, тетя твоя все мне рассказала. Однажды тетя Маша уехала в областной центр. Мая была в школе, Лидка и ты оставались дома. В это время заявляется Лидкина сестра из Львова. Они стали собираться, а тебя, помнишь, еще послали достать денег на дорогу. Ты ушла, а они прихватили из чемоданов несколько отрезов шерсти и шелка. Когда ты явилась домой, они уже уехали во Львов. После того о них ни слуху, ни духу. Обокрали и уехали. А сейчас тетю Машу таскают и, как мне стало известно, тебя допрашивают. А ты не бойся, нечего тебе волноваться. Расскажи прокурору все, как было. Расскажи, что знаешь, и как все с Лидкой произошло. Что за труп обнаружен — кто его знает, и кто убийца — не наше с тобой дело.

Наташа! В сентябре 1947 года тетя Маша тебе писала, чтобы ты ей сообщила, как Лидка уехала, а ты ей не ответила. Писать кончаю. Вот и все с этой историей. До свидания…»

Для следователя Барко, да и не только для нее, было ясно, что сообщение Наташиного дяди, как говорится, шито белыми нитками.

Показания Натальи Байдиченко, а главное письмо ее дяди вызывали новые вопросы, разрешить которые Барко решила лично, не поручая этого кому-либо на месте.

Появление следователя из Подолии в районной прокуратуре Ростовской области многих удивило. Чего ради приехала Барко? Ведь Байдиченко допрошена? Барко объяснила, что должна еще раз ее допросить.

Байдиченко на допросе вела себя как-то странно: чувствовалось, что она чего-то не договаривает; только начнет рассказывать, но тут же спохватывается, и умолкает.

Вдвоем они просидели очень долго. Наталья говорила только о взаимоотношениях Сокуриной с Лидой, а едва дело доходило до того, куда та девалась, сразу умолкала и исподлобья глядела на следователя.

Барко чувствовала, что Байдиченко многое знает. Но как заставить Наталью заговорить?

Следователь решает взять ее с собой в Д. Может быть, там, на месте, где было совершено преступление, она станет более откровенной.

В дороге они говорили, о чем угодно, только не об убийстве. Постепенно официальные отношения уступали место простым, человеческим, почти дружеским. И вдруг, когда до Д. оставались уже считанные километры, Наталья призналась в том, что Лида и ее дочь были убиты.

И вот в кабинете прокурора Наталья Байдиченко рассказала страшную повесть: она говорит о своих родителях, о том, где она училась, кем ей доводится Мария Сокурина, о том, как в расцвете лет погибли молодая женщина и ее ребенок.

— «Лиде жилось у Сокуриной очень плохо. Но чем я могла помочь ей? Я ведь и сама целиком зависела от тетки, боялась, что она в любой момент выгонит меня. А куда я денусь — без специальности, без денег? Тетка часто возмущалась выбором сына. И писала ему об этом. Под влиянием матери Кондрат все реже и реже подавал весточки жене. Лида это очень переживала.