Прокол

— После разговора с тобой он пошёл перекусить в кафе, знаешь, за пешеходным мостом, у звездолётной стоянки.

— Ну, я проходил по нему. Так что, подсунули что-нибудь в кафе?

— Да нет, всё уже проверено. А вот на мосту он столкнулся с каким-то человеком со сложенным зонтиком в одной руке и с портфелем в другой. Был как раз обеденный перерыв, много народа на улице. Он извинился перед Хабблом раза два или три.

— Его надо было взять. А эти ублюдки из 9-го вели съёмку?

— Нет. Мы предпринимаем интенсивные розыскные мероприятия. — Шеф вздохнул. — Слушай, ты, наверное, прав. Всё это в одном ряду событий. Но как бы то ни было — ты на задании. Не отвлекайся. Кстати, тебе выдан Абсолютный Сертификат. Ты понял? У меня всё.

— Привет Хабблу! — сказал я.

— Хорошо. Ни пуха тебе, ни пера.

— К чёрту!

Эдди, всё это время тихо сидевший в кресле, подошёл ко мне и отобрал трубку.

— Ты знаешь? — спросил я его.

— Знаю, бродяга.

5

Закончив с Лоренсом и приведя себя в порядок, я выбрался на поверхность, перекусил в столовой Медицинского Отдела и перешёл на платформу к припаркованному «понтиаку».

Вновь, как и позавчера, собирался дождь. Вновь хмурилось небо, которое через несколько минут мне предстояло пронизать насквозь и которое я теперь очень долго, или, как знать, вообще никогда не увижу.

Рядом со звездолётом сшивался неприкаянный Скрю.

— Принимай свою «Жар-птицу». Тачка в полном порядке. Нам и возиться-то с ней почти не пришлось. Царапина не в счет.

Я поблагодарил Скрю, который напоследок спросил с хитрой улыбкой:

— Куда летишь?

— Здесь, недалеко, — сделав неопределённый жест рукой, небрежно ответил я.

— Ну, пока, — понимающе подмигнул он.

— Увидимся, аллигатор!

Я влез в звездолет. Хотя предстоявший мне «хадж» не шёл ни в какое сравнение с лунной прогулкой, скаф надевать не хотелось. Но я всё-таки его натянул. Его всё равно пришлось бы надевать: я собирался полюбоваться Галактикой со своей излюбленной точки. Отказаться от этого было выше моих сил.

Заняв анатомическое пилотское кресло своего «понтиака», я включил экраны и, произнеся заклинание «Вперёд — и выше», медленно, в городском режиме, оторвался от земли и от Земли. Привычно захолодало под ложечкой, и чувство лёгкой тревоги овладело мной. Старая-престарая песенка, незатейливая и наивная, которую я тихонько напевал, заменяла прощальную симфонию.

Солнце — к закату,
Барометр — к дождю.
В сердце тревога:
Куда я иду?

Предстоящий прыжок в межгалактическое пространство выглядел до того обыденным, что эта крайняя обыденность просто потрясала.

Выйдя за пределы атмосферы, погасив ненужные теперь экраны и. перейдя на Т-газолин, всё прибавляя и прибавляя скорость, я покидал ненавистную Систему. Я знал, что это было больше, чем просто улетать.

Где-то позади остался подлый старый город, в котором никто никому не был нужен. Где-то позади остался абсурдный земной мир, веками создававшийся человеком и, тем не менее, оказавшийся чуждым ему самому. Где-то позади остался жёлтый карлик — догорающее свой последний миллиард лет наше Солнце.

Скорость всё возрастала. Вот произошёл и первый сброс отбираемой у тахионов энергии. Сначала с большими интервалами, а потом всё чаще и чаще потекли с режектора огромной мощности молнии. Со стороны звездолёт наблюдался сейчас как гигантская трассирующая пуля.

Я выходил из плоскости Галактического диска, чтобы обеспечить звездолёту оперативный простор, где он мог бы полнее реализовать свои возможности. Там звёзды гало — Галактической короны, куда я стремился выскочить из диска — не представят серьёзной помехи движению. Ведь плотность звёзд на кубический килопарсек в короне довольно мала.

Выйдя из диска, я произвёл торможение. Мне предстоял первый маневр. Безукоризненно работающий демпфер звездолёта, отлаженный и настроенный большим любителем баночного пива Скрю Драйвером, сводил на нет инерционные силы. Тахионный безвибрационный двигатель «Буря-420Е» имел сам по себе беспредельные возможности (поскольку для тахионов не существует верхнего предела скорости), которые ограничивались лишь способностью демпфера нейтрализовать положительные и отрицательные ускорения.

После проведённого на нулевой скорости маневра я пошел курсом, который должен был вывести звездолёт примерно в ту точку, в которой ось Галактики пересекается с описанной вокруг нашей звёздной системы сферой. Этот отрезок пути был уже значительно длиннее предыдущего и, доверившись автомату, я позволил себе вздремнуть.

Сигнал, оповещающий о предстоявшем втором маневре, разбудил меня. Но до начала его я должен был выполнить свой традиционный ритуал. Я сориентировал корабль таким образом, чтобы он своим условным теперь в состоянии свободного парения «днищем» был обращен перпендикулярно плоскости Галактики. Передав заботы по стабилизации автомату, я опустил забрало скафа и, миновав двойной тамбур, выбрался на боковой мостик. И задохнулся.