Прокол

В Каталоге, который содержал всего лишь несколько страниц с описаниями разумных существ, обитающих в нашей Вселенной, заученным мной наизусть, о подобных нелюдях не упоминалось. До что Каталог — всех их, не столь многочисленных в смысле видового разнообразия, населяющих Метагалактику, я наблюдал живьём, в натуре, и с некоторыми даже общался. Это входило в нашу подготовку. Здесь же было что-то непонятное. Не отводя от странного существа своего тёплого «спиттлера», я лихорадочно соображал, кто стоит сейчас передо мной и что же мне делать. Из тех имён, что назвал мне Роки, передавая сведения из третьих рук, в голове вертелись Кэс Чей и Казимир. Но ведь все дёртики — это земляне. Неужели?.. Страшная догадка озарила меня, и в этот миг существо нарушило затянувшееся молчание.

— Уберите, пожалуйста, вашу слоновью пушку. Она действует мне на нервы, у меня очень расшатаны нервы, вы понимаете? — Оно говорило обычным, приятным человеческим голосом, на типичном в Космосе диалекте земного языка, но с явным акцентом, присущим андромедовцам.

Почему-то я подчинился и спрятал «спиттлер» под мышку, но незаметно включил на запись лэнгвидж.

— Кто вы? — усталым голосом спросило существо, не поднимая век. — Я чувствую: вы — не дёртик, хотя и дрожите, как осиновый лист. — Оно непонятно чему засмеялось.

«Нет, это не Кэс Чей, если я хоть что-нибудь понимаю в людях… в нелюдях», — подумал я и ответил:

— Я Саймон Сайс, землянин. — И неожиданно для самого себя вдруг бросился головой в омут, пойдя, что называется, ва-банк: стараясь не отводить глаз от гиппопотамьего рыла, сказал просто:

— Помогите мне.

Ни один мускул не дрогнул на этом… на этой… голове, не поднялись по-прежнему опущенные веки, — лишь тяжкий, глубокий вздох услышал я, и вслед за тем существо без всякой издёвки и насмешки, без намёка на своё положение хозяина и хозяина положения, и даже, как мне показалось, с просительной интонацией, произнесло:

— Помоги нам, и мы поможем тебе… Я вижу, я знаю, я чувствую сам, что вы не дёртик. Здесь кругом одни дёртики, одни тупые головорезы… И вот уже несколько лет ни одного, — оно запнулось, — человека. А мне нужен не просто землянин, а человек. О, вы человек, я знаю это, я вижу, я чувствую это сам. — Существо говорило странно, непонятно, постепенно убыстряя речь. — Я пока не спрашиваю, как вы попали сюда. О, сюда невозможно попасть настоящему… человеку, — оно опять запнулось на слове «человек». — Но не будем пока об этом. Можете мне вообще ничего не рассказывать. Только помогите, прошу вас. А я помогу вам.

— Вы, наверное, и есть профессор Казимир, не так ли? — в упор спросил я.

— О, вы знаете моё имя? Так вы всё знаете обо мне? И вы поможете мне, — он почему-то всё более возбуждался и нервничал, — правда? Вы ведь пришли меня спасти, да?

— Нет, я ничего не знаю о вас, я лишь мельком слышал ваше имя, но ни ваши обстоятельства, ни ваши проблемы мне совсем неизвестны, — я всё-таки не сказал ему всю правду, утаив даже то немногое, что сообщил мне Роки Рэкун.

— Ну, неважно, мы обо всём успеем ещё поговорить. Но позднее, несколько позднее. Я всё вам объясню и отвечу на все ваши вопросы. Но дайте мне слово, что вы исполните сначала то, что должен обязательно исполнить человек, именно человек, который собирается мне помочь. Вы должны присутствовать при моём приступе, вы должны быть со мной, видеть меня, наблюдать всё, что произойдёт со мной, и не отворачиваться при этом, не уходить, не убегать, как бы страшно и неприятно вам не было. — Он чуть ли не заламывал свои настоящие, человеческие руки.

Я держал ушки на макушке, пока мало что понимая.

— Мы поговорим после, если вы выдержите, — вам надо обязательно выдержать, — продолжал он непонятную, бессвязную речь, — это же очень легко выдержать, уверяю вас. — Он замолчал на мгновение, и я воспользовался паузой, чтобы вставить слово:

— Спасибо вам за то, что считаете меня человеком. Я сделаю всё, что вы просите, но я ведь здесь, как вы и сами догадались, незваный гость… Если дёртики застанут меня у вас, ни вам, ни мне не понадобится никакая помощь…

— Не бойтесь, — перебил он меня, — никто из них не придет сюда, ручаюсь. Они не могут это смотреть… Рита была… Она пьет и сейчас… — Он говорил как бы сам особою. — А Кэс… — он замялся, — у нас еще есть полтора часа до полуночи. Прошу вас, оставим все разговоры на потом. Ни на что не обижайтесь, и постарайтесь ничему не удивляться. Приступ уже близко. Обещайте, что не отведете от меня взгляда до конца приступа, до тех пор, пока не скажу об этом я сам… Делайте, что вам говорят!!! — вдруг он завизжал фальцетом так, что у меня пошел мороз по коже. — Сюжет! Сначала сюжет! Я должен смотреть этот сюжет!!! — верещал он. — Смотрите этот сюжет вместе со мной!!! Будьте со мной все время приступа, — последнюю фразу Казимир произнес почти спокойно.

Затем он бросился к большому плоскому телевизору, стоявшему в углу, включил его и упал в кресло, в котором сидел, когда я влетел к нему в комнату, больше не произнеся ни слова.