Проклятый трон

В его небольшом доме было темно и свежо, и он вздохнул с облегчением. Сразу разделся, пошел в душ, включил очень горячую воду на полный напор, подставил голову и плечи под жалящие струи.

Тело постепенно расслаблялось, а боль позволяла отвлечься. Кожа раскраснелась, спина горела, и Макс выключил горячую, вывернул кран холодной, сжался весь, застучал от холода и злости на себя кулаками по стенам, зашипел сквозь зубы. Затем повторил снова и снова.

Не помогало, и он, не вытираясь, быстро вышел в спальню, достал из шкафчика собственноручно изготовленное убойное снотворное и выпил его.

Лорд Максимилиан Тротт терпеть не мог средства, которые не позволяли контролировать себя. Но сон был безопасен, а иначе избавиться от тихого голоса в голове, спрашивающего, почему он не остался там, с Викторией, на ночь и почему бы ему не вернуться к ней сейчас, не мог.

Глава 6

Конец октября, Пески

Ангелина

«…Люди здесь, в отличие от драконов, добродушные и словоохотливые. И очень наивные, как бывает у живущих в деревнях и далеких от городов поселениях. Они с радостью делятся со мной своими трудностями и надеждами, приглашают в дома, когда я выхожу прогуляться по городу (да, меня не держат взаперти, но, уверена, следят, чтобы не вздумала сбежать), просят благословить детей и сочиняют песни в мою честь. А служанки бесконечно рассказывают легенды о том, как хорошо было в Песках до ухода драконов. И все они боготворят Владыку Нории. Все верят в то, что он оживит пустыню. Хотела бы я, чтобы народ в Рудлоге так безоговорочно доверял правителям…»

«Терпение и выдержка».

Сорняк с треском рвущихся корней был выдернут из земли и, пролетев по воздуху, со шлепком упал в кучу своих собратьев.

«Чуть больше трех недель. И домой».

Розы понимающе кивали нежными светлыми бутонами – пустыня расщедрилась на рассветный прохладный ветерок. Было раннее утро, и Ангелина проснулась от непонятной злости. Всполошила сонных служанок, попытавшихся накормить ее завтраком. Отмахнулась, поплавала немного и, так и не сумев обуздать раздражение, пошла к клумбам.

Могла бы она подумать в свою бытность первой наследницей и украшением дома Рудлог, что у нее появится привычка возиться в земле? Видимо, семилетнее огородное рвение не прошло даром.

Садовники, извещенные о том, что розы – территория могущественной гостьи Владыки, с тоской обходили клумбы стороной. Зато у Ангелины всегда было куда приложить свою энергию.

«Ты думала, он не будет использовать любую возможность, чтобы сблизиться с тобой?»

Очередной сорняк шмякнулся чуть в стороне от принцессы, разбрызгивая вокруг сыпучую землю.

Мужчина в ее постели. Как он посмел? Дикарь, не понимающий личного пространства. Пользуется тем, что она никогда не будет визжать и вырываться, как простолюдинка. Да и сама она связана словом, а от слов своих отказываться может кто угодно, только не принцесса Рудлог. Остается только одно – холодность.

Стоит дать слабину… Стоит откликнуться на прикосновения этого доисторического ящера, и все, жизнь будет сломана.

А откликнуться хочется. Расслабиться, забыть обо всем, что сопутствует их общению, отвлечься. Не зря же дурочки из гарема говорят о нем с таким придыханием и нежностью. Но нельзя. Ни один мужчина не стоит того, чтобы хоронить себя в этой пустыне.

Тем более мужчина, который в другой ситуации на тебя бы и не посмотрел и который будет использовать любое средство, только чтобы сделать тебя своей женой.

А разве ты не поступала бы так же? Разве не вывернулась бы наизнанку ради того, что тебе дорого? Вот и он… выворачивается. В политике нет неприемлемых инструментов, ей ли не знать. И соблазнение столь же эффективно для облегчения переговоров, как и любое другое заманчивое для партнера предложение.

Но хорош же, правда? Очень интересный экземпляр. Равный. Стратег, никакого нерва, истеричности. Настойчив, как бульдозер, и при этом достаточно гибок, чтобы менять стратегию на ходу, если предыдущий вариант не сработал. Ему бы современное образование – и на континенте засияла бы новая политическая звезда. Спокойный и ведет себя с достоинством. Даже когда просит – не подобострастный. Не «можно я прикоснусь к тебе», а «мне нужно прикоснуться к тебе».

Прохладный, как вода. И голос – как перекатывающиеся в реке валуны.