Проклятый род

– Зашибу, – прошипела сестра, прежде чем прыгнуть. В руках у неё мигом оказался один из ножей. Такая драка всегда могла кончиться кровью, ибо никто в ней не шутил – бились только всерьёз. Серко не хотел быть порезанным, потому перехватил тонкую кисть Влады и они вместе покатились вниз по травянистому склону холма. Тяжело дыша и выплёвывая проклятия, Влада без всяких шуток старалась вонзить нож в Серко, а тот веселился, ведь всегда был сильнее сестры и не позволил бы ей нанести тяжелую рану. В этом и заключался смысл жестокой игры: Влада старалась изо всех сил, а брат не поддавался. Дурным дело редко кончалось. Серко решил покончить со схваткой, вывернул запястье взвизгнувшей Владе, заставил выронить нож и ударом кулака выбил дух из охотницы. Согнувшись пополам, Влада жадно глотала воздух, будто брат сломал ей ребро – это была уловка; стоит помочь или сжалиться, как опять пойдёт круговерть с ножами. Серко не поддался на хитрость и пошёл к вершине холма – в этот раз победа осталась за ним, но не всегда так бывало. Если Влада крепко сердилась, то не нападала в открытую, а подкрадывалась исподтишка, выныривала за братом из тени и уж тогда ему доставалась по полной. Щенячьи игры должны были уйти вместе с детством, молодые охотники прожили почти двадцать Зим, но испытания друг для друга не кончились. Борясь, они каждый день проверяли силу сородича и только так могли доверять себе на охоте.

Вскоре на холм притащилась и Влада. Что-то тихо ворча, она взялась за бинокль и снова начала глядеть за девчонкой. Ребёнок не слышал их жаркой возни – охотники были далеко от общины. Деревня стояла ниже холма, у извилистой речки – это станет хорошим сказом. Взрослые Волки принесут свой сказ матери и отцу, а те с благодарностью выслушают каждое слово. С приходом весны новости очень ценятся в логове. О найденных общинах людей Навь хотела узнать, как можно скорее. Особенно отец – он искренне радовался любому известию о Тепле человеческом, но мать лишь мрачнела, а взгляд её холодел. Она расспрашивала строго и коротко, узнавала лишь самое главное: сколько людей в новой общине, что они делают, много ли мужиков? Волчица прикидывала, не грозят ли роду чужие? Эта тревога не нравились Владе. Она была Навью – охотником, живущим по укладу отцов, верующим в двоедушие. Когда мать научила её убивать человека, Влада думала, что теперь будет лишь нападать, забирать всё, что понравится и оставлять за собой только пепел и дым, руины, да остывшие трупы. Но, оказалось, её учили одному – защищаться, быть такой же осторожной, как любой зверь возле Тепла человеческого. Учили обуздать свою дикую душу, подчинить её желанию выжить. Даже сейчас Владу передёрнуло от суровых материнских запретов.

От вида беззащитной деревни у неё закололо кончики пальцев. Влада стала быстро нашёптывать Серко свои мысли, пока те ещё будоражили сердце:

– Домов всего пять, частокола нет – деревня открытая. Пять домов – это пять крепких мужчин… Ну, может мужиков и не пять, но не боле десятка, остальные-то бабы! Кто на сносях, а кто с детьми возится. Если стая в тридцать голов зайдет с трех сторон, то им не отбиться! Прижмём оседлых к реке и делай с ними всё, что захочешь – хоть в полон бери, хоть режь их, хоть в реке утопи насмерть! В деревне много еды: рыба точно есть – вода рядом. Община года два-три выживает, а значит с запасами, река их кормит! В последний день лета мы можем…

– В последний день лета ты в норе посидишь, – бесцветным голосом ответил Серко. – Наш род давно не ходит в набеги – из-за отца, из-за деда, из-за Девятитравы, наконец из-за места, где теперь наше логово.

Влада тяжко вздохнула, словно у неё из рук вырывали счастье:

– Мы больше не Навь, – горько сказала она.

– Ну, это пустое, – ответил брат. Он привстал и наконец посмотрел на общину возле реки. Из дома, за которым они наблюдали, вышла женщина и окликнула девочку на лужайке. Мать торопливо завела ребёнка внутрь избы и с тревогой оглядела вершины холмов. Баба не могла видеть Навь, но сердцем чуяла нехорошее. Старые охотники Навьего племени говорили, что людские матери порой лучше собак чуют скорый набег. Набег – жуткая резня, которой сейчас так не хватало юной Волчице.

– Мы живём по заветам праведных предков, верим Ведам и гаданиям рун, почитаем Богов и по укладу ступаем, – задумчиво молвил Серко. – Лишь токмо в набеги не ходим – это больше не надо. У нас есть всё…

– Нет, не всё, – ответила острым взглядом сестра. – Мать наша треклятое убежище отыскала – сытое, запасов полно, и сама стала оседлой! Уж двадцать Зим держит род на одном месте, словно на тугой привязи! Набеги для Нави – не только добыча! Набеги почитают дух волка внутри! Набеги делают нас теми, кто мы есть! Набеги Зверя кормили, а теперь мы просто сытые, разжиревшие псы!