Проклятый подарок Авроры

— Голова у меня есть, голова на плечах! — Лиза для наглядности даже постучала себя по лбу согнутым пальцем. — Это не мог быть «мессер», поднявшийся с гитлеровского аэродрома. Такое не осталось бы в тайне, к тому же, я помню, там, на берегу, Шубенбах удивлялся, что в Мезенске есть истребительная авиация. Самолет явно был угнан, или вам удалось привести в порядок машину, совершившую вынужденную посадку в лесу, на какой-нибудь поляне. Летчика или убили, посадили вместо него своего, или он стал работать на наших. Наверняка это какой-то антифашист, камрад, так сказать. Только знаешь что? Этот ваш камрад зашел в своей борьбе с фашизмом слишком далеко! Он сегодня так старался уничтожить гестаповцев, что не обращал внимания на них, кого антифашисты вроде бы должны защищать. Он борется с фашизмом не ради людей, а во имя торжества идеи антифашизма! Но кому это нужно?! И если этот парень еще жив, если он оказался так глуп, что попался живым в руки гестаповцев, а потом из него выбьют, кто он и с кем связан, он окажет вам очень плохую услугу. Люди будут проклинать подпольщиков и партизан. Ты понимаешь это? Или, может быть, у него было такое задание: истребить как можно больше фашистов? А на жертвы среди мирного населения не обращать внимание? Партизаны, наверное, и раньше проводили какие-то диверсии, за которые страдали обыкновенные люди? Убивали какого-то матерого фашиста, а в отместку немцы сжигали целую деревню. Или расстреливали в городе всех жителей целой улицы, на которой был убит какой-то гитлеровский бонза… А как же! Земля должна гореть под ногами оккупантов! Причем растопкой вполне могут служить женщины и дети! Но ведь у них остаются родственники, остаются близкие, которые оплакивают их смерть и проклинают за нее равно — вас и гитлеровцев. Неужели ты не задумывался над этим?

Петрусь остановился, и Лиза только сейчас заметила, что они уже дошли до дома.

— Какая ты беспощадная, — глухо сказал Петрусь. — Это так страшно, что ты говоришь. Зачем называть вещи своими именами? Зачем высказывать все, что только приходит в голову? У нас должны оставаться какие-то иллюзии, должна быть вера, идеалы… тогда мы победим, тогда мы осилим врага. Но если мы вот так будем раскладывать все по косточкам… Если мы впустим в свою душу сомнения… Мы не имеем права на сомнения! Я против большевиков. Я против Советов. Но сейчас я с ними. Я знаю, что нельзя иначе, если мы хотим победить фашистов!

Лиза не отвечала.