Проклятый подарок Авроры

Алёна загнала на место пустую вывалившуюся обойму, передвинула предохранитель на красную кнопку, чтобы ненароком не выстрелить… хоть пистолет не заряжен, а все же, бывает, и палка стреляет, — и пошла одеваться. Нужно выглядеть соответственно образу! Черный свитерок, черные джинсы. Хорошо бы эту маску, как ее, «чеченку», что ли, на лицо надеть. Но «чеченки» нету. Или чулок натянуть? Нет, чулки у нее дорогие, в сеточку, они надеты под джинсами… они так приятно шуршат по голой спине Дракончега… ладно, обойдемся без маски, в прихожей и так темно, а то ведь, когда они окажутся на свету, зрелище черной в клеточку (в сеточку!) физиономии может вышибить возбуждение даже из самого пылкого любовника. В таком деле главное — не переборщить.

От Дракончега пришла эсэмэска — буду-де через пятнадцать минут. Однако приехал он раньше: Алёна только-только успела переодеться, когда затрезвонил домофон. Она открыла и, хихикая от волнения, встала за дверью. Ее слегка потряхивало. «Рука дрожит, прицел будет сбит!» — подумала она и снова хихикнула. И тут же проглотила смешок: дверь начала медленно приотворяться. Алёна затаила дыхание и вжалась в стену.

Он вошел очень осторожно — наверное, темнота насторожила. И замер. Алёна догадалась, что он сейчас заглянет за дверь. Конечно, почувствовал, как что-то мешает ей открыться полностью! И решила опередить его: выскочила из-за двери и уперла ему в бок пистолет:

— Лицом к стене!

Он отпрянул… она тоже, потому что это оказался не Дракончег! Гораздо ниже ростом и шире в плечах, четвероугольный какой-то, как выразилась бы Наташа Ростова… Свет из дальней комнаты на миг обрисовал его резкий, чеканный, римский, можно сказать, профиль. От неожиданности пистолет дернулся в руке Алёны, а может, это дернулась сама рука, сжимавшая эту самую, черт ее дери, рубчатую рукоятку… пальцы невольно нажали на спуск — и раздался довольно громкий звук, подозрительно напоминающий выстрел хлопушки или шампанской бутылки, из которой вылетает пробка, но более всего — приглушенный выстрел.

С чего, ради всего святого, взяла Алёна, что в пистолете не осталось патрона?! В обойме-то, очень может быть, и не осталось, но он был в стволе! И кто, во имя неба, кто надоумил ее, что передвинуть предохранитель к красной кнопке — это значит включить его?! Наоборот, красное — значит огонь, она сняла пистолет с предохранителя, вот что она сделала!

Ну и теперь выпалила газом прямо в лицо незнакомца.

Наверное, от потрясения у Алёны перехватило дыхание — это ее и спасло. Человек взвыл, задыхаясь и кашляя, отпрянул, вывалился за дверь, загромыхал по ступенькам… Алёна не думала о нем — не до того было. Кинулась в спальню, распахнула балкон. Потом на кухню. Окно настежь! Закрыла дверь в дальнюю комнату. В ее квартире привольно чувствуют себя сквозняки, газ вынесет отсюда мигом. Что-то теснило ей грудь, слезились глаза. Ну, еще бы они не слезились! Алёна бросилась на кухню, высунулась в окно и только теперь позволила себе вздохнуть. Кто-то из соседей недавно жаловался на тяжелый воздух, который сделался на перекрестке улиц Ижорской и Генкиной, где стоит Алёнин дом. Ничего себе! Да это нектар, а не воздух по сравнению с той газовой камерой, которую она одномоментно устроила в своей квартире!

— Алёна! — раздался испуганный возглас, и в дверях кухни появилась высокая фигура.

— О господи, Дракончег! — Она кинулась к нему, прижалась… Ну да, иногда даже эта фуриозная эмансипатка (честное слово, Владимир Розанов словно бы про нее сказал, а не про Аполлинарию Суслову!) чувствовала, что мужчины годны не только на то, чтобы напропалую использовать их в горизонтальном фитнесе или оттачивать о некоторых из них ядовитое жало своего уязвленного самолюбия, но и на то, чтобы находить у них утешение… просто прижиматься и ничего, ничего не говорить!

Однако Дракончег молчать не собирался:

— Что тут произошло? Это газ, что ли?! Кто-то здесь стрелял из газовика?!

Алёна осторожно потянула носом. Газом еще пахло, конечно, и глаза пощипывало, но все же именно пощипывало, а не жгло.

— Ой, слушай, зря я дверь оставила открытой! — спохватилась она. — Как бы соседи не учуяли!

На самом деле она напрасно беспокоилась. Учитывая, что уже за полночь, можно не дергаться. Соседи, люди, встающие рано, уже давно и крепко спали, конечно, и их мог разбудить только взрыв бытового газа (господи, спаси и сохрани!), а не такая чепуха, как вонючка-пукалка «беретта».

Алёна торопливо закрыла дверь.

— Извини, так глупо получилось… — С пятого на десятое, путаясь в словах, обрисовала происшедшее, то смущенно ловя взгляд Дракончега, словно испрашивая прощения, то начиная хохотать. Чувство юмора у нее было, очень может быть, извращенное, но оно было, это факт, и порой поиздеваться над собой доставляло нашей героине немалое удовольствие.