Проклятый подарок Авроры

Лиза покачала головой. И оружия у нее не было, и намерения хоть какие-то, насчет того, как обойтись с фрау Эммой, если она и в самом деле начнет сопротивляться или попытается позвать на помощь, не пришли в голову ни ей, ни кому-то другому из ее сообщников. Они этого просто не предусмотрели. Они просто мысли такой не допускали!

Лиза молча взяла коробку и, кивнув то ли в знак благодарности, то ли на прощанье, пошла к двери. Нет, ну в самом деле, что говорить?! Непонятное добросердечие фрау Эммы и озадачивало, и настораживало. Она и в самом деле сочувствует? Или это просто какая-то ловушка? В любом случае она и не подозревает, что не только спасает от мучений Эриха Краузе, но и сохраняет жизнь Лизе и отцу Игнатию. Ну и Алексу Вернеру. И Петрусю, о котором она даже не знает…

Теперь скорей домой. Лизу должен ждать Петрусь. Он заберет ампулы и понесет их Алексу Вернеру. Вполне может статься, что труп Шубенбаха обнаружен (то есть наверняка, в этом можно не сомневаться!) и все ближайшие к месту улицы оцеплены. Может быть, там уже хватают всех подряд…

Лиза вдруг споткнулась. Мысль о последствиях убийства Шубенбаха тоже никому из них не пришла в голову. В ответ на любую акцию партизан и подпольщиков гитлеровцы убивают и правого, и виноватого. Еще там, в лесу, когда Баскаков вербовал ее в «свою веру», они спорили о том, приносит ли деятельность партизан больше пользы или вреда. Может быть, для будущей — да будет ли она еще?! — победы и польза, но для тех, кто своими жизнями ответит за порою бездумное исполнение приказа «Земля должна гореть под ногами оккупантов!»… Ну ладно, священная война, война народная и все такое. Высокие побуждения хоть как-то оправдывают эти жертвы… вот именно — хоть как-то, худо-бедно… А они, отец Игнатий, Петрусь, она сама? Они думали только о себе. О спасении своих жизней. Не о справедливой мести врагу — ведь Шубенбах прежде всего враг. Они спасали свои шкуры. И продолжают спасать, стараясь прикончить Эриха Краузе. Они в данном случае ничем не отличаются от Алекса Вернера, который от трусости оказался способен придумать отчаянно храбрый и дерзкий план…

Те двое пленных, которых приводил Петрусь, могли скрыться, но не стали, потому что за их побег расстреляли бы каждого десятого. Они не решились взять грех на душу. А они? Петрусь, Алекс, старик? А она сама, Лиза?..

— Я прикажу отпустить вашего деда, — проговорила вслед фрау Эмма, но Лиза почти не слышала.