Проклятый наследник

Кроме того, Вэйлину уже удалось раздобыть с десяток стрел, связанных со Стихиями Воды и Земли, чтобы нельзя было связать убийство принца с Валеской или с ним самим. Наконечники этих стрел были изготовлены из металла, а значит, их нельзя было вытащить из тела Кирана с помощью магии. Единственное, чего ему теперь не хватало, так это униформы дворцовой стражи. Одежда гвардейцев Неблагого Двора выглядела смехотворно помпезной и со всеми своими украшениями и нашивками больше походила на костюмы богатых купцов, чем на боевое обмундирование. Тем не менее Вэйлин нуждался в таком наряде, чтобы меньше выделяться из толпы в день парада. Для этой цели мужчина раздобыл себе еще и парик, который стоил ему чуть ли не всех его огненных талантов. Воздушные таланты, оставшиеся у полукровки, были такими же бесполезными, как и его собственная, заметная воздушная магия.

Вэйлин бесшумно последовал уже знакомой дорогой через Нихалос. Он прошел мимо бесчисленных колодцев и небольших рек, которые пересекали город и его сады, как сосуды тела, сохраняющие его жизнеспособным. Не все реки были полноводными, и мелкие грызуны использовали такие русла, чтобы вырыть в них ямы, в которых животные могли прятаться в дневное время. Ночью же, в сиянии лун, Вэйлин, напротив, мог слышать их визг и поскуливание, пока остальная часть города спала, не подозревая о том, что он планирует для Праздника Творцов. Однако учитывая все, что Вэйлин слышал за последние дни, убив принца, он сделает одолжение не только Валеске и Самии, но и народу Неблагого Двора.

Полукровка добрался до замка, причем единственным препятствием на его пути оказались разросшиеся сады, окружавшие его. Никакие стены не защищали принца, и ни одной сторожевой башни с бдительными охранниками не возвышалось над его владениями. Прилегающие к дворцу сады патрулировали гвардейцы, но делали это исключительно ночью и в тени искусно подстриженных деревьев и поэтому не представляли угрозы для Вэйлина, который только в темноте чувствовал себя как дома. Путь до дворца сегодня ночью оказался простой прогулкой, как, впрочем, и во все те разы, когда он уже бывал здесь, исследуя замок. Несколько раз убийца незаметно прокрадывался мимо охранников так близко, что невольно задавался вопросом, стал ли он так хорош в маскировке с годами или эти мужчины и женщины и в самом деле скорее предпочитали видеть принца мертвым, чем на троне.

При дворе Неблагих в это время было тихо, как и в остальной части города. Единственными звуками были смех и голоса каких-то гвардейцев, развлекавшихся за игрой в карты. Слившись с одной из теней, Вэйлин подслушивал их несколько минут, стоя во дворе, в надежде узнать что-нибудь полезное. Один из мужчин – Эмет – не переставая говорил о Дуане, женщине, в которую он был влюблен. Вэйлин завидовал ему. Он жаждал такой жизни, в которой безответная любовь была единственным обстоятельством, вносящим смуту в мысли.

Секунду он размышлял, глядя на влюбленного олуха, стоит ли избавить его от сердечных мук, а потом забрать его мундир. Но голый, убитый гвардеец мог возбудить переполох, а Вэйлин всегда старался не создавать слишком много шума, особенно если это могло поставить под угрозу его план. Никем не замеченный, он прошел мимо охранников и пересек внутренний двор замка, в центре которого находился прямоугольник из темного базальта, якобы из черного храма, в котором давным-давно поклонялись Цернуносу, богу смерти. Сегодня от этого мнимого храма ничего не осталось, и в центре темного поля стоял великолепный фонтан, статуи которого изображали двух богов Неблагого Двора – Остару, богиню земли, и Юла, бога воды. И пока кристальная влага изливалась из рук Юла, между пальцами Остары разрастались красные цветы, такие яркие, что, казалось, они даже светились в темноте. Но это были не единственные цветы. На каждом углу сада росли необычные растения, которые, казалось, были привезены не только из Мелидриана и Тобрии, но и из далекого Зеакиса.

Вэйлин хотел бы располагать достаточным количеством времени, чтобы вдоволь полюбоваться этими редкими экземплярами, но он не хотел рисковать быть обнаруженным, а окна, выходящие во внутренний двор, заставляли его нервничать. Прежде всего его настораживали комнаты, в которых не было света. В ярко освещенных помещениях мужчина мог наблюдать за Неблагими фейри и избегать их взглядов; там же, где царила ночь, он мог надеяться только на свою удачу.