Проклятый металл

Он в сердцах выругался и поспешил к замку, не забывая, впрочем, внимательно посматривать по сторонам. И только поэтому вовремя успел заметить полетевшую с крыши черепицу, которая разлетелась на куски, ударившись о прутья клетки, и больно обожгла прикрывавшие лицо руки. Некстати нахлынувшие воспоминания не помешали сотнику резво отскочить в сторону и, задрав голову, уставиться на островерхую крышу. Ветер? Должно быть, так.

Густав Сирлин поежился, на всякий случай положил ладонь на рукоять меча и отправился дальше. Вывороченные из мостовой булыжники со скрежетом отлетели от прутьев решетки, но, наученный горьким опытом, он забился в самый дальний угол клетки. Друзей в этом городе у него больше не осталось. Город превратился в чудовище, жаждущее его крови. И Густав, глотая слезы, поклялся, что непременно его убьет. Убьет Кельм, как убивают взбесившегося пса. Но мало ли какие мечты могут быть у мальчишки десяти лет от роду…

Раздавшийся за углом женский крик темный сотник поначалу принял за причудливую игру вырвавшихся из закоулков памяти кошмаров. Но вскоре крик повторился, и Густав поспешил свернуть на узенькую улочку. Он остановился у огороженного высоким забором трехэтажного особняка, попытался припомнить, кому этот дом принадлежал раньше, а припомнив – улыбнулся. Сегодня определенно был его день.

Когда темный сотник забрался на ограду, мародеры уже собирались отправиться восвояси. Один стаскивал с крыльца заплаканную девицу в порванном платье; второй, не без труда удерживая в каждой руке по меху с вином, пинком отшвырнул с дороги хозяина дома и весело заржал.

Растрепанные волосы, непонятно в чем выпачканные мундиры, легкие кольчуги, пехотные мечи. Нет, эти не из Темной сотни. К тому же, как подозревал Густав, его битые жизнью головорезы свидетелей предпочитали не оставлять…

– Эй! – заметил вдруг присутствие чужака один из мародеров. – Чего уставился? Нам третий не нужен, вали отсюда!

– Кто ваш командир? – Густав перевел взгляд с расквашенной физиономии владельца особняка на беззвучно рыдавшую девицу и спрыгнул во двор.

– А тебе какое дело? – приметив насквозь промокшую одежду сотника, оскалился солдат. – Сказано: вали!

– Мечи на землю, руки за спину, лицом к стене. Быстро!

– Разбежался!

Чудак в мокром платье страха не вызывал. Как решил отпустивший косу девушки мародер, свалившийся на их головы зануда был просто пьян. Вот и меч он прицепил с правой стороны…

Отправляться на виселицу солдат не собирался, а потому выхватил из ножен короткий клинок и рванул к Густаву. И, не успев даже замахнуться, рухнул на землю – уверенно направленный левой рукой сотника тяжелый меч без труда рассек легкую кольчугу, перебил ключицу и засел в грудине.

Густав молча высвободил из бездыханного тела лезвие меча и шагнул навстречу второму пехотинцу. Явно успевший приложиться к меху с вином мародер не сообразил, что пора уносить ноги, бросился на подмогу подельнику и разделил его участь.

– Благодарю! Благодарю вас, господин! – запричитал владелец особняка – тучный старик с расползшейся на всю макушку лысиной, которую он имел обыкновение прятать под куцей шапочкой. – Они забрали деньги и хотели надругаться над моей невесткой…

– Не могу их за это осуждать. – Густав хотел было вытереть клинок о плащ мародера, но передумал. Мельком глянул на нашитую на плотную ткань эмблему со сжимавшей сломанный меч рукой в латной рукавице и откинул с лица волосы. – Что же до благодарностей… Помнится, когда Ульрих Сирлин ссуживал тебе в долг, ты его тоже благодарил. А потом первым заявил на суде, что был околдован и не получил от ростовщика ни монеты…

– Нет… – в ужасе просипел начавший тихонько пятиться к крыльцу старик.

– Да, – усмехнулся темный сотник и взмахнул мечом. А уж потом начал вытирать клинок о плащ мародера. Заслышал сдавленные рыдания, поднял взгляд на девушку и поморщился: ее в том Кельме не было. – Убирайся в дом…

Подхватив с земли оба меха с вином, Густав отпер калитку и вышел на улицу. Напуганные пролитой кровью воспоминания вновь забились в самые темные уголки его души, и до площади перед замком сотник дошел, не отвлекаясь на всякую ерунду. Пару раз навстречу попадались отправленные следить за порядком конные разъезды, но о мертвых мародерах Густав Сирлин сообщать им не стал.

Он спешил. Боялся опоздать. Убить Кельм, конечно, это здорово, но сотник хотел встретиться с герцогом прежде, чем тот отдаст Святым душу. Святым? Да нет – скорее бесам.