Проклятый любовью

– В хороший санаторий, где она сможет поправить свое здоровье, и, возможно, начнет ходить, – пояснил Роман. – Он находится в Подмосковье. Конечно, мы будем ее навещать. Можешь позвонить ей прямо сейчас и убедиться в том, что я не вру.

Она тут же взяла телефон и набрала домашний номер. Пока она разговаривала с сиделкой, ухаживающей за матерью, Роман пристроил чемодан у шкафа и уставился в окно. Метель ослабла, хотя еще несколько часов назад она бушевала так сильно, что разглядеть что-либо было просто невозможно. Сейчас же Роман видел вдали заснеженные верхушки сосен, а чуть ближе – кованые пики ворот. На мгновение ему показалось, будто кто-то подошел к калитке. Прищурившись, он все смотрел и смотрел в то место, где была человеческая фигура, но, похоже, ему действительно показалось.

Когда Маргарита закончила разговор, он обернулся.

– Что ж… это хорошее решение… – пробормотала она, подойдя ближе. Их разделял маленький журнальный столик. – Но, пойми, я не могу бросить работу! Мне нужно вернуться. Я и так брала слишком много отгулов.

– Ты всегда находишь причину, чтобы уехать! – с оттенком раздражения сказал он.

Она скрестила руки на груди:

– Я уже говорила, почему мне здесь не нравится.

В этот момент в спальню заглянула Елена.

– Ох, наконец-то я вас нашла! – Она запнулась, переведя взгляд на Маргариту. – Там Нестор стоит у ворот. Впустить его?

Во взгляде сестры сверкнула молния. Беспокойный синий океан обещал бурю. Ничего не сказав, Маргарита вышла из комнаты. Из окна было видно, как она, набросив пальто, открыла калитку и впустила Нестора во двор.

– Все никак не успокоится! – выпалил Роман, сдерживаясь из последних сил, чтобы не выйти к ним и не вцепиться Нестору в глотку.

Какое-то время наблюдал за тем, как они разговаривали, а собаки грозно лаяли и все норовили сорваться с цепи. Ходил из угла в угол, как загнанный зверь, и ощущал, как кулаки наливаются свинцовой тяжестью от желания избить Нестора. Зачем тот пришел? О чем они говорят?

Он снова посмотрел в окно. Маргарита энергично жестикулировала, а Нестор слушал, скрестив руки на груди. Ветер трепал его темную густую шевелюру и беспокойно теребил воротник его куртки.

Когда Нестор обнял ее за плечи, Роман не выдержал, быстро оделся и вышел на улицу.

– Надо же, какие люди! – не удержался он от ехидства. Девушка обернулась, услышав его голос. Лицо ее помрачнело.

– Я и не рассчитывал на теплый прием, – таким же тоном ответил Нестор и перевел взгляд на Маргариту. – Мы еще вернемся к этому разговору. А теперь собирайся. Я буду ждать тебя в машине.

– Командовать будешь у себя дома, – отрезал Роман и повернулся к сестре: – Иди в свою комнату.

– Не говори со мной в таком тоне! – возмутилась та.

На фоне снега Маргарита выглядела бледнее, но глаза ее по-прежнему горели негодованием. Ветер гулял в ее волосах, а на их кончиках россыпью сверкали снежинки.

– Марш в дом, я сказал!

– Ты не имеешь права так с ней разговаривать! – возмутился Нестор и, сжав кулаки, подошел к нему ближе. – И тем более, принимать решения за нее.

– Я ее брат, и мне лучше знать, что ей можно делать, а что нельзя, – процедил Роман, с плохо скрываемым презрением оглядывая соперника.

Но Маргарита медлила. Тогда он перевел взгляд на нее и молча махнул рукой.

«Я не могла сопротивляться, – позже напишет Маргарита в своем дневнике. – Жест, которым он указал мне на калитку, был таким широким и властным, что я едва ли не на физическом уровне ощутила: это его пространство, его территория, и мне нужно подчиниться. Бедный Нестор. Он стоял с таким выражением лица, что мне стало его жаль. Роман обошелся с ним очень грубо, но я не смею его винить. Таким его сделала жизнь.