Проклятый кинжал

Я молча перекинула кончик косы так, чтобы часть волос осталась лежать на плечах. На этот раз кожу не щипало. Наоборот, мазь была очень приятной. Прикрыла глаза и полностью отдалась удовольствию — не сексуальному, тактильному. У Тьенна оказались совершенные руки. Скорее крупные, чем маленькие, с длинными тонкими пальцами, но не изнеженно-мягкими, как у большинства лощёных аристократов, а чуть шершавыми. Не мозолистыми и потрескавшимися от соли рабочими лапищами, какими обладают рыбаки, изо дня в день перелопачивающие мокрые сети с добычей; не сухими руками кузнеца, тяжким трудом превращённые в подобие копыт, но определённо сильными. Он трогал меня уверенно, не боялся сделать больно, но при этом, что удивительно, не делал. В его прикосновениях не было ни капли лицемерной застенчивости молодых юнцов, ни матросской наглости, но и на отстранённую холодность врачевателя они тоже не походили. Тёплые подушечки пальцев несли облегчение, одновременно втирая мазь и лаская.

— …И по-хорошему тебе бы универсальное противоядие принять, а то мало ли какой гадостью шипы были смазаны. Повезло, что ты кольцо носишь. Надо убрать волосы выше, здесь есть ещё пара ссадин на лопатке. — Из блаженного состояния меня вывел голос Тьенна.

Сердце сделало кульбит. Я только и успела, что резко дёрнуться и остановить потянувшуюся к косе мужскую кисть. Его ладонь легла мне на волосы, моя же крепко держала его. На несколько секунд мы оба замерли в этой странной и неудобной позе.

— Ну? — наконец спросил Тьенн.

Я прикрыла веки, глубоко вдохнула и выдохнула, представляя, как глупо выгляжу сейчас со стороны. Конечно, можно было бы сказать, что лечения на сегодня хватит, собрать вещи и уйти. Но кем я тогда буду? Испугавшейся маленькой девочкой? Какая разница, увидит Тьенн тот уродливый шрам или нет? Он и так уже знает обо мне слишком много. Секретом больше, секретом меньше — на жизнь не повлияет.

— Я сама, — произнесла, решительно откидывая косу в сторону.

Я прекрасно представляла, какая неприглядная картина открывается Лойсу. Выпуклый застарелый шрам, что протянулся от одной ушной раковины к другой под самой линией роста волос. Частично белёсый, а частично бурый он резко контрастирует с тёмными, как вороное крыло, завитками на шее. Я ожидала, что Тьенн начнёт меня тут же жалеть или же наоборот вспылит, как Плешь, впервые узнавший про шрам, и будет требовать сдать мне имя человека, который оставил уродливый след на всю жизнь. Однако я услышала лишь короткий выдох сквозь зубы, а затем почувствовала, как чуткие пальцы намазывают кожу на правой лопатке. Тьенн молчал. Не кричал, не осыпал меня горестными восклицаниями и даже не пытался развернуть меня к себе лицом и заглянуть в глаза. За последнее я ему была особенно благодарна.

Поглаживающие движения заставили расслабиться, а затем прикрыть ресницы. И именно этот момент Тьенн выбрал, чтобы провестись влажным языком по шраму, очертить выпуклые позвонки, слегка прикусить кожу у основания шеи.

Меня прострелило разрядом удовольствия. Острым, как хлёсткий удар семихвостой плети. Тяжёлым, как несущаяся во весь опор лошадь с гружёной телегой. Сильным, как ветер, неистово бьющийся в парусах пойманной птицей. С тех пор, как я прикончила того ублюдка, никто и никогда не касался моей шеи, а те кто пытались — лишились пальцев. Я никогда не думала, что это проклятое место на теле может приносить что-то иное, кроме фантомной боли, мерзкого зуда и противного стягивающего ощущения палёной кожи.

13

Тьенн приложился губами к крохотному позвонку, а меня затрясло в агонии желания. Горячий язык скользнул за мочку уха, и я задохнулась от нахлынувшего безумия. Я хотела Тьенна до судорог. До сводящих спазмом, дрожащих пальцев. До перекрученных тугими канатами внутренностей. Резко развернулась и дёрнула завязки на штанах мужчины.

— Грейс, но твоя рана… — попытался было возразить красавчик.

— Потом, всё потом, — прервала его, вытаскивая наружу пульсирующий и налитый кровью член.

Тьенн резко сжал губы и шумно выдохнул через нос. Я игриво царапнула нежную кожицу, но на более длинные игры меня просто не хватило. Толкнула мужчину на диван, за какие-то мгновения сорвала с себя остатки одежды и рывком оседлала бёдра Лойса. Первое проникновение вызвало наш общий слаженный стон. Кажется, Тьенн пытался что-то сказать, но мне было всё равно. В ушах шумело от бешено колотящегося сердца. Во рту давно пересохло. Я двинула бёдрами, затем ещё и ещё.